Дверь в полнолуние - [33]

-Думаю, тебе может помочь Карл Шлегель. Он как-то оформлял документы для Мари - сам проговорился.

Макс проснулся.

Сильно болела голова, прямо раскалывалась.

Струи душа немного успокоили ее, но боль так и затаилась где-то в висках.

Он спустился вниз.

В гостиной застал идиллическую картину: Генрих и Карл играли в шахматы, а Адам наблюдал за ними.

Макс усмехнулся: раньше они часто так проводили время, а последние лет десять. Время пошло вспять?

Все трое обрадовались, увидев его.

Адам сказал:

-Отец звонил. Все нормально, завтра его отпустят. Они с Ингрид едут в клинику.

-И что, отец согласился?

Адам пожал плечами:

-Навряд ли он в чем ей откажет. Ты же знаешь Ингрид.

Макс налил в стакан минеральной воды, и Адам откликнулся:

-Хочешь выпить?

-Нет. Я, наверное, сейчас уеду.

Адам с понимающим видом кивнул.

-Карл, я хотел бы узнать адрес Мари. Мне нужно с ней встретиться.

Карл внимательно посмотрел на него, вздохнул:

-Рискуем навлечь гнев Макса. Как думаешь, он нам за самодеятельность не вломит?

Макс спокойно сказал:

-Ты же понимаешь, что нам с Мари нужно о многом поговорить.

-Хорошо, - решился Карл и вынул записную книжку. - Это - ее телефон и адрес. - Он протянул листок Максу и вздохнул. Утром Арнольд по его просьбе увез Дорис, которая порывалась устроить продолжение ночной сцены. Его дочь показала себя далеко не с лучшей стороны, и, несмотря на все его внешнее спокойствие, сердце болело. И как сладить с этими девчонками, когда они вырастают?

Посмотрев в лицо Максу, он сказал:

-Надеюсь, ты проявишь благоразумие. Лиза - действительно твоя дочь?

Макс тоже вздохнул:

-Если честно, это - как раз один из тех вопросов, которые мне хотелось бы выяснить.

Генрих и Карл переглянулись, и Генрих тихо сказал:

-Я вчера сказал тебе, что таких, как моя Ирма, или твоя мать, сейчас больше не встретишь? Это я погорячился и наговорил глупостей.

-Разберемся, - сухо сказал Макс.

Звонить он не стал.

Уже темнело, когда он въехал в очаровательный приморский городок. Узкие улочки, ведущие к морю, с двух сторон усаженные липами и каштанами. Приземистые двухэтажные особнячки, утопающие в зелени и цветах, и везде - пестрые тенты выносных столиков, запах кофе и сдобы, пекущегося на углях мяса и музыка, звучащая с открытых веранд ресторанчиков.

Макс без труда нашел дом с нужным номером, и остановился у обочины.

Магазин, конечно, уже был закрыт, но в окнах второго этажа горел свет.

Рядом с магазином Макс обнаружил калитку, и нажал на кнопку звонка.

Он даже не успел обдумать, что скажет Мари, как сама она спустилась с высокого бокового крылечка и, пройдя по дорожке, усаженной цветами, оказалась прямо перед ним. Она с недоверием смотрела на него, потом, опомнившись, распахнула калитку.

Мари молчала, и Максу пришлось начать самому:

-Извини, что так поздно.

-Ничего. - Мари шагнула в сторону. - Может, зайдешь?

Они поднялись в дом, и Мари провела его в небольшую уютную гостиную.

Макс не знал, как начать тот разговор, ради которого он, собственно, ехал сюда. Похоже. Мари не собиралась ему в этом помогать.

-Врач сказал, что это именно ты спасла отца, и я благодарен тебе. И за Ингрид тоже. Я оставил их вместе, и, кажется, они все выяснили для себя.

Мари наконец заговорила.

-Как он сейчас?

Макс усмехнулся:

-Раздумал умирать, во всяком случае. Врач переговорил с ним, и объяснил все, что с ним происходило последнее время. В общем, они с Ингрид едут в клинику, а потом. Потом будет видно.

Мари была в домашних джинсах и топе, плотно обтягивающем грудь. Это невольно отвлекало внимание Макса, и он никак не решался перейти к главному, тому, ради чего он ехал.

Тряхнув головой, он отогнал мешающие мысли, и просто сказал:

-Мари, я все знаю.

Она спокойно подняла на него темные глаза:

-И что это означает?

Макс пожал плечами:

-Ты должна понимать, что нельзя оставить все, как прежде. Жизнь должна измениться.

-А зачем? Зачем тебе что-то менять в жизни? Все будет продолжаться так, как раньше.

Он поднял голову:

-То есть ты не хочешь, чтобы у Лизы был отец? Послушай, я не так уж плох, как тебе кажется. Я понимаю, что не ухаживал за тобой, не заботился о Лизе, когда она была совсем маленькой, но ты же должна понять.

Он хотел рассказать ей о том, что пытался тогда найти ее, и понимал, что Мари не нужны его неловкие оправдания.

Мари нервно поднялась и подошла к окну. Отвернувшись, чтобы не видеть его лица, строго спросила:

-Макс, я надеюсь, что твое желание наладить отношения со мной и Лизой не продиктовано необходимостью объединить акции.

Он растерялся:

-Ты о чем? При чем тут акции?!

Мари терпеливо продолжила:

-Дорис говорила, что ты недоволен решением отца.

Вся кровь хлынула ему в лицо, застучала в ушах, отозвалась утренней головной болью:

-И ты решила, что я приехал сюда из-за этого? Послушай, я, может быть, не был слишком разборчив в связях с женщинами, но никогда и никто, слышшь, не мог упрекнуть меня в желании заполучить деньги жены.

Мари неожиданно предложила:

-Я приготовлю чай?

Макс пожал плечами, и она кивнула, вышла в кухню. Ему было слышно, как зашумела вода, звякнули чашечки.

Хорошего же она мнения о нем и его семье. Дорис, эта чертова кукла.