Так уж случилось, что в городе, где я родилась, у меня не только подруг и друзей, но и знакомых было мало.
Большую часть сознательной жизни я прожила с мамой в маленьком южном городке, куда она когда-то попала по распределению после института. Там же я закончила школу и уехала учиться в Питер.
Оставшись одна, мама продала нашу квартиру и перебралась в домик, оставшийся от родителей, к недавно овдовевшей старшей сестре. Старшей — это условно, сестры были двойняшками, и разница в возрасте у них не превышала двадцати минут. Тетя всегда смеялась, что эти двадцать минут — самые главные в ее жизни! Я была рада за маму, потому что тетю, Ирину Васильевну, очень любила, да и другой родни у нас не было. Обе сестры всю жизнь проработали в школе, только моя мама преподавала русский язык, а тетя — английский.
Как я любила приезжать домой на каникулы!
Дом был старым и уютным. На маминой половине была большая гостиная с удобными креслами и огромным столом, за которым мы и проводили все вечера. Висящий низко над столом абажур освещал наши лица и руки, отбрасывал кружевные тени по стенам. В прихожей мирно тикали часы, отмеряя неспешно текущее время…
Иногда мы усаживались в старенькую «Волгу», оставшуюся тете в наследство от мужа, и разъезжали по окрестностям. А вечерами подолгу и со вкусом пили чай со свежей выпечкой и домашним вареньем, и разговаривали, разговаривали… Обсуждали прочитанные книги, фильмы, реформу образования, передачи канала «Культура»… В общем, пир души, честное слово!
Училась я хорошо, так что забот маме и тете не доставляла. Чтобы облегчить финансовые проблемы, добавляла к своей стипендии небольшие приработки от перепечатки чужих научных работ, подрабатывала на кафедре. А последний год вовсе проработала штатным секретарем вечернего подготовительного отделения, куда меня по знакомству пристроил наш декан.
Последние каникулы закончились, я вернулась в Питер.
Поздно вечером позвонила тетя:
— Полина, несчастье. У Кати плохо с сердцем. Приезжай скорее…
Упавшим голосом я спросила:
— Что, так плохо?
Тетя заплакала:
— Плохо. Оказывается, врачи еще в прошлом году предлагали лечь на обследование, но она наотрез отказалась…
— Тетечка, вы меня ждите, я уже еду!
Уши заложило, как в самолете. Уж и не помню, как собрала вещи, как добралась до вокзала. Не помню попутчиков по купе, помню только стук колес: «Мама, мама, мама…»
Только через три недели я вернулась в институт, чтобы написать заявление о переводе на заочное отделение.
Наш декан Семен Израилевич выслушал мою историю, посидел молча, о чем-то думая, пожевал сухими белыми губами и сердито сказал:
— Пиши заявление на индивидуальный план, я с ним сам к ректору пойду…
Видимо, ректор внял просьбе нашего старика, потому что уже через два дня, получив программу курса и экзаменационные вопросы, я была дома.
Маму перевели из реанимации в обычную палату, но лучше ей не становилось. Я дважды в день прибегала к ней. Врачи и медсестры сквозь пальцы смотрели на нарушение режима, потому что младшего персонала не хватало, да и санитарка была всего одна на все отделение. А я и полы мыла, и в столовой помогала, и за тяжелыми присматривала.
Меня беспокоило только то, что деньги, оставшиеся от продажи квартиры и ремонта дома, таяли на глазах. Последние их остатки ушли на лечение и лекарства. У тети просить было бесполезно, учительская пенсия — вот и все ее доходы.
Я посоветовалась с ней, и мы решили сообща, что мне нужно найти работу.
Сидя за столом, я написала текст объявления. Что-то вроде того, что студентка пятого курса престижного ВУЗа ищет работу секретаря с возможностью последующего трудоустройства в качестве экономиста, опыт работы в офисе имеется. Да, еще я указала умение работать с ПК и, по настоянию тети, упомянула владение разговорным английским.
— Конечно, тетя, газетную статью я переведу без словаря, а вот насчет разговорного… У меня и практики никакой давно не было…
— Не было — так будет, — твердо сказала она. — Отныне мы с тобой дома только на английском языке будем общаться, ты быстро все наверстаешь.
Утром я отнесла объявление в газету. С тревогой пересчитав оставшиеся деньги, заплатила в кассу довольно приличную сумму и, осведомившись о выходе номера газеты, обрадовалась: редакционная тетка уверила меня, что уже завтра утром объявление будет напечатано!
Мама мое решение неожиданно одобрила.
— Тебе пора становиться самостоятельной. — Она слабо улыбнулась бледными губами. — А за меня не переживай, мне уже лучше.
Я достала из сумки несколько газет с объявлениями, которые мне подарила девчонка-вахтер из редакции, и мы с ней стали их просматривать.
Объявления потенциальных работодателей я обвела жирной чертой, решив, что сегодня же к ним забегу. Таких объявлений набралось с десяток, и я решила предварительно обзвонить всех по указанным в объявлении номерам.
Как выяснилось, правильно сделала, потому что в трех местах удивились и сказали, что давно уже приняли на вакантные места работников, в трех мне ответить не пожелали, а в двух пригласили на собеседование.
Чмокнув маму в щеку, я направилась по первому адресу.
