Двенадцать тонн бриллиантов - [17]
Женщина показала на закрытую дверь.
— Это была комната мсье Кентена. Обстановки у него особой не было. Знаете, старый холостяк… Вот книгами у него все было завалено. За домом, там, в мастерской моего покойного мужа, у него была лаборатория… Почти все свое время он там и проводил…
— Он нигде не бывал? — спросил Кристоф.
— Редко… Время от времени после ужина он ходил к Каролюсу…
— К Каролюсу?
— Это маленькое кафе, рядом с бакалейной лавкой… Нет, он не выпивал… Он там пил липовый чаи и смотрел телевизор… Сам он не хотел покупать телевизор. Говорил, что терял бы тогда много времени…
— И все-таки, — заметила Иоланда, — он ходил его смотреть, у Каролюса…
— Скорее, чтобы развлечься, поболтать с Каролюсом, ну просто чтобы куда-нибудь выйти…
Хозяйка толкнула дверь.
Молодые люди увидели комнату, свет шел из окна, выходящего в сад за домом.
Все здесь было чисто и аккуратно. Тщательно натерт паркет. Старомодная кровать из темного ореха, шелковое зеленое стеганое одеяло. Стол-бюро с кожаным письменным прибором, стеклянная чернильница, две стопки книг… У стены за столом — большой книжный шкаф, забитый книгами. Остальную обстановку составляли три стула и низкое широкое кресло, обтянутое выцветшей тканью…
Хозяйка вздохнула:
— Бедный мсье Кентен! При его жизни в этой комнате далеко не всегда был порядок…
— А его родственник приезжал? — спросил Кристоф.
— Да, он приехал на похороны. Я показала ему наследство… Не много тут… Он все осмотрел…
— И ничего не унес? — вполголоса спросила Иоланда.
— Нет, он еще приедет. Ну, меня все это не обременяет. Я к бедному мсье Кентену очень хорошо относилась. Нет, он не был богат. Немного денег — почтовые переводы.
— Но ведь тратил он тоже немного, — заметил Кристоф.
— Конечно, немного, он больших трат не делал… Но покупал много книг и аппараты для своих опытов…
— Своих опытов? — переспросила Иоланда.
— Да, я же говорила вам, он устроил лабораторию в бывшей мастерской моего мужа. Могу вам ее показать…
Она пошла в глубь коридора, к двери, выходящей в сад.
Справа тянулась пристройка к дому, облицованная камнем и освещавшаяся сквозь большую стеклянную дверь.
Они увидели длинный стол, выложенный белой кафельной плиткой, раковину, полки, уставленные колбами и флаконами, и самые разные электроприборы.
— Что за опыты он ставил? — спросила Иоланда.
— О, я не знаю! Я в этом не разбираюсь…
Иоланда постаралась взять самый наивный тон:
— И он что-нибудь изобрел?
— Вполне возможно, — спокойно ответила хозяйка тихим голосом. — Он очень много писем получал из всяких обществ.
«Странно, — подумал Кристоф Брюнуа. — Либо эта женщина ничего не знает, либо не придает никакого значения его открытиям…»
— Иногда он говаривал, — продолжала хозяйка, — что человек когда-нибудь сможет сам делать такие вещи, которые кажутся нам драгоценными…
— Драгоценными? — с большим вниманием повторил Кристоф.
— Да, как золото или бриллианты. И что все это не будет ничего стоить… Только перед тем как его увезли в больницу, мсье Кентен уничтожил много бумаг и всю переписку. Мы ничего не нашли.
«Странно, — снова подумал Кристоф. — В том романе, о котором говорил мне мсье де Солис, герой тоже сам уничтожает все свои бумаги… И исчезает вместе со своей тайной…»
Он внимательно огляделся вокруг. Все здесь производило впечатление одновременно обыденное и фантастическое. Пригородный домик прохладным дождливым днем. Заброшенный сад. Старые темно-кирпичные стены. И эта лаборатория, спрятанная за домом, в зарослях сирени и жасмина… Запотевшие стекла, за которыми поблескивали пробирки и реторты, серпантин из стекла и меди, пульт управления электроприборами и всякие таинственные устройства.
Кристоф обернулся.
У него было ощущение, что кто-то, спрятавшись в зарослях, наблюдает за ними.
Но это, конечно, было всего лишь ощущение…
Глава VIII. Типографские исправления
Когда они вышли из дома на улице Акаций, небо совсем потемнело. Резкий ветер шелестел свежей листвой.
— Мы заработали по чашечке кофе, — сказал Кристоф. — И могли бы зайти к Каролюсу, в то бистро, куда учитель ходил смотреть телевизор… Около бакалейной лавки…
— Прекрасная мысль. Мы там спокойно все обдумаем, а может быть, и поговорим с человеком, которого зовут Каролюс…
Они прошли улицу Акаций и оказались на гораздо более широкой улице, ведущей к бульвару Вальми.
— Я никогда не бываю в этом квартале, — сказал Кристоф. — Хотя живу совсем недалеко отсюда, в конце бульвара…
— Я тоже, — ответила Иоланда. — У меня маленькая квартирка возле вокзала.
Они приближались к бакалейному магазинчику. Кафе было совсем неподалеку, но его узкая витрина будто спряталась. Только на стеклянной двери они увидели белую эмалевую табличку: «БАР КАРОЛЮСА». Окно рядом было затянуто желтоватыми занавесками. Над ним на облупившейся штукатурке прочитывалась старинная надпись, сделанная большими черными буквами:
ВИНА И ЛИКЕРЫ
ЕДУ МОЖНО ПРИНОСИТЬ С СОБОЙ
Чтобы войти в помещение, надо было спуститься на три ступеньки; зал был более просторный и куда более приветливый, чем это могло показаться сначала. Вдоль стены стояла длинная банкетка, обитая под красную кожу, а перед ней — полдюжины круглых черных пластиковых столиков.
