Двенадцать прикосновений к горизонту - [14]

– Ну, образно. Там вроде как пишется: мол, не хочешь потерять сына своего – не жалей розг для него.

– Не знаю, – продолжил я. – Вы хотели услышать моё мнение? Я лично против такого наказания. Мне кажется, взрослые должны уметь объяснять словами.

– Ну а если дитя слов не понимает? – насупился Федя. – Вот тебя наказывали ремнём?

– Было пару раз, – признался я. – Но… сдаётся, отец сам потом сильно жалел об этом. Я пришёл к такому выводу: если ребёнок не понимает слов, значит, либо взрослые не те слова говорят, либо сами не знают, чего хотят от ребёнка.

– Это ещё как? – вздёрнул брови мой собеседник.

– Я пока не могу это объяснить, – честно сказал я. – Эта мысль у меня где-то внутри сидит. У меня есть знакомые сверстники, которых родители постоянно наказывают физически.

– И что они, твои сверстники, говорят? Помогает?

– Не-а. Некоторые даже назло что-то не так делают. Так и говорят: если бы попросили по-доброму, я бы послушался.

– Но ведь не все такие, верно? Кто-то же делает выводы? Понимает, что, если что-то не так, получит. А как ещё добиться послушания?

– Какие выводы, дядь Федь, – возразил я. – Это послушание вынужденное. Лупить ребёнка ремнём – это значит унижать его. Понимаете?

– Ну, это ты лишка хватил. При чём тут унижение?

– Самое настоящее унижение. Взрослый просто сильнее, вот и машет ремнём. А представьте ситуацию, когда силы равны. Стал бы отец бить ребёнка? Почему взрослых детей не лупят? Потому что можно и сдачи получить. Правильно? А слабого можно наказывать и не бояться последствий. Да, пацан или девчонка, конечно, сделают вид, что послушались, и будут стараться соблюдать указания, но это не из-за того, что они стали лучше и сознательнее. Нет. Просто они боятся. То есть родители делают из них трусов. Но, извините, уважения ремнём вы всё равно не добьётесь. Вы знаете, что я заметил? Те дети, которых наказывают физически, они какие-то не такие…

– В смысле? – перебил он меня. – Что значит не такие?

– Ну как бы вам правильно сказать. Хитрые, что ли. И подленькие, изворотливые. Они никогда не говорят прямо, всегда намёками. А если что-то натворят, начинают валить на других. То есть они правды боятся как огня.

– Правды, говоришь, боятся, – усмехнулся он. – Ну а ты вот зачем наврал своим, что поехал к другу? Ты правильно поступил?

– Неправильно, – согласился я. – Но я по приезде всё равно расскажу своим, что ездил в Ростов. Не стану врать. А наврал потому, что никто меня не отпустил бы.

– Ну, и ты считаешь это нормальным? – язвительно спросил Фёдор.

– Нет, конечно, – нахмурился я. – Но… так вот вышло. Что теперь делать? Приеду, покаюсь.

– А не боишься, что отец всыпет? – спросил он.

– Ну, за такое может, наверное, и всыпать. Но вряд ли. Я думаю, отец поймёт меня. Нет, точно не всыпет. Я уверен. Но разговор, конечно, будет тяжёлым. – Я вдруг рассмеялся.

Шофёр посмотрел на меня изумлённо и сказал:

– Вот дурачок. Ну что с вами делать? Говорит, что будет разговор тяжёлым, а сам хохочет.

– Ну а что мне теперь делать? – развёл я руками. – Плакать? Мне сейчас главное – Машку увидеть. А потом будь что будет. В любом случае я не жалею, что поехал.

Шофёр, потянувшись за пачкой сигарет, спросил:

– Не балуешься?

– Нет, что вы, – смутился я.

– И не пробовал ни разу?

– Пробовал, но мне не понравилось.

– И правильно, – подмигнул мне водитель, – лучше и не начинай. Такая зараза, хрен потом отвяжешься.

– А вы зачем начали? – спросил я.

– Потому что дураком был, – хмыкнул Фёдор. – Всё скорее хотелось стать взрослым. И вот уже тридцать пять лет дымлю. Сам ненавижу эту гадость.

– Так, если ненавидите, бросьте, – рассмеялся я.

– Э-э-э, братко, было бы так просто, давно бы уже бросил. А тут ещё работа такая. Не будешь курить – уснёшь за рулём и нырнёшь в кювет.

– Это правда, что водитель может за рулём уснуть? – спросил я с удивлением. – Я слышал об этом, но думал, что это шутка.

– Правда, правда, Миха, – тяжело вздохнул он, видимо, что-то вспомнив. – Чистейшая правда.

– С вами такое случалось? – осторожно спросил я.

– Да, – кивнул водитель и снова вздохнул. – Однажды случилось.

– Расскажете?

– Расскажу, дорога длинная, – пообещал водитель.

В этот момент мы заметили на дороге двух голосующих женщин.

– Возьмём? – спросил шофёр. – Ты как?

– Да я-то не против, – говорю, – но вы тут хозяин, вам и решать.

– Давай подкинем, – сказал он и, нажав на тормоз, включил сигнал поворота.

Женщины подбежали к машине и наперебой стали объяснять, что им недалеко, всего километров тридцать-сорок.

– Ныряйте, – махнул головой водитель и, повернувшись ко мне, сказал: – Миха, а ты забирайся пока на спальник.

Я ловко скинул «ласты» и перебрался в «спальню». Женщины, забравшись в кабину, поблагодарили водителя и, смешно жестикулируя, заговорили между собой, видимо, продолжая начатый ещё на дороге разговор.

– Так вот, Люся, запомни: все эти разговоры – происки дьявола. Он постоянно пытается человека сбить с пути, суля ему при этом всякие земные радости. А думать-то нужно не о земных благах, а о жизни вечной.

– Клавдия, может, давай прекратим этот разговор? – предложила Люся. – Устала я…

– Хм, устала она. – Клавдия, сидевшая у двери, наклонилась через свою спутницу к водителю и спросила: – А вы, мужчина, верующий?