Двенадцать обреченных - [24]
После «взрыва эмоций», который я диагностировал как истерический статус, наступила тишина. У таких, как Даня, такое вдруг внешнее спокойствие означает начало опасного внутреннего процесса «созревания аффекта» с непредсказуемыми поступками в результате.
— Да ничего, — сказал я, — пока отдохнем. Там ваша с Левой квартира все равно под наблюдением… ничего не пропадет. Где мы сейчас, никакой маньяк не знает…
Даня отхлебнула чаю, стала есть. Голову опустила, глаз ее я не видел. Света задумчиво чесала ногтем свою голову, рассматривая что-то (извлеченное?) под торшером. Она там вся светилась под торшером, и я увидел, что у нее добрая и простецкая физиономия.
— Да, — кивнула Света, — вам бы выспаться надо. Врозь будете спать? А тебе, Данюша, я валерьянки накапаю. Этот у меня еще был… седуксен. Дать?
— Вот у Бориса, у них дома в Москве должен быть телефон или адрес этого Скокова. Он же их друг. Так?
— Я боюсь куда-либо звонить. Да там сейчас дочери! Им до Скокова?! Мать погибла, теперь — отец…
— Да уж, — кивнула мне Света, — никуда звонить не надо. Всегда утро вечера мудренее.
Даня, не глядя на меня, потянулась к моей сумке, и я не мешал ей. Полистала Генкину тетрадь.
— Ладно, Светка. Я пойду вымоюсь, и ты мне дашь чего-нибудь одеться. И спать. А этот психолог как хочет. Например, может удрать в Ростов Великий.
— Я, пожалуй, если найдутся вдруг мужские ботинки, любые, только сорок первого или сорок второго размера, и какая-нибудь куртка… я бы втихаря съездил сейчас к Полубеловой. Там что-то стряслось. Какая-то информация будет.
— Или тебя сцапают за взрыв, — сказала Даня, — как хочешь.
Она медленно встала и, размеренно шлепая по полу, удалилась как сомнамбула куда-то в глубину квартиры старинного раскроя (и потому дезориентировавшей меня).
— Мыться пошла. И спать, — констатировала невозмутимо Света, — у меня всяких башмаков много. Тут перебывало… и куртку твоего размера подберу, может, не модную, но подберу. В самом деле поедешь сейчас?
— Поеду.
— Смотри. Психолог?
— Психиатр.
— Разве есть разница? По мне — один черт. Хоть психолог, хоть психиатр, а весь день вроде пробегавши, не жравши, как моя покойная бабушка говорила… еще говорила, что, мол, на ловлю ехать — собак кормить. В смысле: не готов ты сегодня к подвигам, это видно. Подумал бы. Я бы поняла, если бы ты своих спасать кого поехал, а ты куда-то вроде к незнакомым, где неизвестно что…
Она поняла, что я не слушаю, и вышла в прихожую, где вскоре послышались характерные звуки от падающих на пол башмаков. Потом зашелестело.
Я налил себе чаю прямо из заварного чайника (весь вылил), похлопал ладонью по браунингу в кармане. Трижды прочитал в Генкиной тетрадке адрес Полубеловой, телефон же ее записал шариковой ручкой на тыле кисти. Я решил не брать с собой никаких вещей. В левом кармане нашлось немного денег. На транспортные расходы.
Пришла Света с курткой и башмаками:
— Выбирай. Но я тебе не советую. Он на «тачке» передвигается, маньяк-то?
— По-всякому. Двоих он сегодня убил сам. Застрелил. А меня и Даню пытался подорвать. С помощью… одного типа. Он ему заплатил, что ли. Вот тот и возит всякие посылки-бутылки.
— Тебе бы, чем рисковать и мучиться, надо бы с ментами связаться, устроить засаду у кого-нибудь из вас. Ну, так: показаться — высунуться и — молчок. Так вы либо этого посыльного, либо его самого… цап-царап!
— Здесь засаду? Он все адреса знает. Главное, милицию сюда уже нельзя после сегодняшнего. Я сам получаюсь в розыске. Мента взорвал. Пока они разберутся, маньяк ляжет опять на дно. А посыльного ликвидирует… эх, знал бы я сам, как лучше!
— Мне-то чудится, что ты, психолог, много на себя берешь. Ты бывал в таких делах?
— Бывал, — сказал я, — даже хуже этого. Далеко, не в Москве, есть человек, который все обо мне знает и мне безусловно поверит. Это потеря времени.
Я уже был одет. Одна пара башмаков почти впору. Куртка из тех, что носили лет десять назад. Когда я был молодой и шустрый.
— Что Даньке сказать, как проспится? — спросила Света, выпуская меня на лестницу.
— Что я уехал к Полубеловой… да, твой телефон?
Я записал номер на тыле кисти, подумав (черный юмор) о внимательных судмедэкспертах (очки, лупа), разбирающих строчки цифр на серой руке в морге.
На улице совсем завечерело. Девять часов. Я бегал уже с небольшими перерывами часов двенадцать. Марафон.
Полубелова жила на Кутузовском. Ехать мне опять пришлось по той же Плющихе.
Окна Дани выходили на другую сторону. У подъезда, кроме милицейской одинокой и пустой машины, я не заметил никаких признаков предвечерней трагедии. Прохожих по-прежнему было много.
Около десяти я позвонил в квартиру Полубеловой.
И мне не открыли.
Минут через пять, правда, открылась противоположная дверь:
— Там никого нет. Вы из милиции?
— Да. Когда все ушли?
— Час назад примерно.
— У вас собрали сведения?
— Да. Но я кое-что забыла сказать. (Мне повезло по-настоящему!)
— Тогда, может, я запишу?
Пожилая темнолицая женщина (вроде цыганки) пропустила меня в небогатую, но солидную («сталинский дом») квартиру. Где-то в глубине квартиры топали, двигали мебелью, шелестели голоса.
— Во сколько это случилось?
Андрей Федоров — автор уникальный. Он знает тонкости и глубины человеческой натуры не только как писатель, но и как доктор психиатрии.Роман «Зомби» о следователе, который сталкивается с человеком, действующим и после смерти. Но эта мистика оборачивается реальным криминалом.
В произведениях московского писателя А. Федорова преступники при всех своих расчетах и ухищрениях предстают так, как они выглядят в повседневной жизни — людьми, совершившими преступление против природы человеческой. Автор пишет об этом со знанием дела, так как он врач психиатрической больницы и по роду своей работы много раз встречался с героями своих произведений. Однако не только преступники занимают внимание автора. Нарушение внутреннего равновесия духовного мира человека, ведущее к необычным, неоправданным действиям, поступкам — об этом рассказывает автор, распутывая клубок событий с того кризиса, за которым прекращается обычная жизнь и начинаются болезни или преступления.
О дружбе ли этот рассказ? Или он о совести, ответственности и последствиях наших решений и поступков? Можно немного подумать, но не нырять слишком глубоко. А еще это рассказ-загадка. Читать его будет любопытно, но финал вас обязательно освежит.
Миша спустя годы возвращается домой. Многое поменялось с тех пор, как ему пришлось покинуть родные места после потери близкого человека. И когда казалось, что жизнь начала налаживаться, демоны прошлого настигли его, вновь заставив вспомнить всё о чём он так яро пытался забыть…
Здесь обитает страх.Здесь говорящий с мертвыми управляет такси, а вынужденная остановка на пустынной дороге перевернет вашу жизнь.В доме с решетками на окнах поджидает нечто. И это нечто голодное!Здесь уборщица знает все ваши тайны, и она не упустит шанса ими воспользоваться.И даже Добрый Дом может превратить вашу жизнь в кошмар!Читайте «Передвижная детская комната» и не забудьте завернуться в одеяло. Оно согреет вас, когда холодный ужас проникнет в душу. Книга содержит нецензурную брань.
Дора часто слышит странный голос. Он шепчет гадости, смеется над ней, обвиняет в ужасном преступлении. Переезд в другой дом и новый психотерапевт едва ли что-то меняют. Мрачные галлюцинации Доры только усиливаются. Однажды девушку посещает видение погибшего мальчика. Мистика или игра фантазии? Доре кажется, что кто-то намеренно сводит ее с ума. Она начинает собственное расследование, но никто не верит девушке. Может ли злая часть собственной натуры играть с ней в жестокие игры?
В 2000 году любители экстремальных приключений и повышенного адреналина устремились в США, где возникла загадочная, таинственная Зона, которую назвали «Пэгэтори». Все, кто рискнул испытать себя в поединке с Зоной, сталкивались в ней с невероятными явлениями, несвойственными нашему привычному земному миру. Поэтому вскоре сложилось мнение, что Зона представляет собой либо непознанное человеком новое пространственное измерение, либо параллельный мир. Испытания, с которыми любители приключений сталкивались в Зоне, многие называли испытаниями Адом.
Финансист Феликс и восходящая звезда театра Тильда кажутся идеальной влюбленной парой. Но так ли это на самом деле? Калли, скромная сестра-близнец Тильды, очень любит свою сестру и начинает бить тревогу, наблюдая, как жизнерадостная и успешная девушка превращается в свою тень. Калли неоднократно была свидетельницей вспышек ярости Феликса и замечала синяки на руках своей сестры. Но Тильда любит Феликса. Он ее муж. Успешный и харизматичный, а также контролирующий, подозрительный и, возможно, опасный. И все же Тильда любит его. А Калли любит Тильду.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.