Двенадцать - [7]

— Он задумал для новогоднего номера акцию… Что-то вроде истории Золушки, простой деревенской девушки, пастушки, грубой и похабной, которая приезжает в город и становится супервумен. Представь себе всё это в цветных фотографиях… Вот она стоит на перроне чужого страшного города… У неё два достоинства — ум и полиэтиленовый пакет (он выпустил дым колечками). Вот она прозревает и видит собственную ничтожность, начинает рвать волосы, но тут за работу берутся стилисты-трудяги и делают из неё, селянки, стар. Заметь, всё это с комментариями, какие пудры и присыпки использовать, с обязательным упоминанием косметической фирмы-спонсора… Дорогие женщины, учитесь, ведь вы этого достойны…

Я не собиралась слушать всё это дальше. Встала и ушла.

Тот, кто никогда не переживал трудные времена, не поймёт меня. С другой стороны, трудные времена переживали все и у всех бывали моменты переломов. Каких-нибудь. Но не многие знают, как тяжело корчиться между реальностью и иллюзией. Когда понимаешь, что придётся вернуться в тоску, в общежитие, в беспросветную провинциальную гниль и в себя — сухую и бессмысленную, как вяленая рыба. Каково это — расцвести и почувствовать внутри горячий сок, а потом вдруг резко вернуться в состояние вялености? Каково это — влюбиться в первый раз, в течение дня целиком выдрать из себя толстый слой старой жизни, задышать по-новому, изогнуться по форме и подобию другого человека… И вдруг тебя — р-р-раз! — и с треском разгибают, разворачивают, кости хрустят, мысли и связки рвутся… Это больно.

Я один раз упала на уроке физкультуры со «шведской стенки»… С последнего «этажа»… головой в кегли… Так вот, сейчас — больнее… А с другой стороны, на что я рассчитывала? Это жизнь, а не рекламная акция. Так, как хотелось бы, не бывает.

…Но зачем Лёва обременял себя всеми этими церемониями? Если речь шла о фото-мать-их (довели, я снова ругаюсь) репортажах, он мог просто предложить мне вполне легальную, оплачиваемую работу… Я, кстати, могла бы и согласиться. Почему бы не зафиксировать на страницах журнала чудесный момент превращения?.. Нет, конечно. Ни черта бы я не согласилась… Возможно, он это вычислил, он такой… Но почему именно я? Тонны моделей томятся в ожидании судьбоносных предложений посветиться на глянцевых страницах. Договорились, хлопнули по подписи под контрактом или без подписи, полюбовно, — и ура! Все при деле, все счастливы… Зачем нужно в поте лица окучивать меня? Одно объяснение — моя уникальная уродливость. Такого на этапе «ДО» ни одна фотомодель не предоставит…

Собрались гости, я всё-таки нашла в себе силы держаться с достоинством. Я была в одном из купленных сегодня предметов женской зависти — в длинном кремовом платье на тонких бретельках. К нему прилагались блестящие побрякушечки, но я от них отказалась. Не то настроение. Естественно, уходить без объяснений я не собиралась. Решила остаться и пусть добивают. Я тоже при зубах… В отличие от всех этих лощёных граждан я всю жизнь сама себя кормила, одевала и защищала. Смогу защитить и сейчас, пусть только тронут…

— Дорогие коллеги! — очень торжественно начал свой спич Лёва (он был в белом). — Я собрал вас у себя не только по случаю моего дня рождения…

— Но ваш день рождения в мае! — пискнула секретарша Лена (в коротком и блестящем. Шлюха шлюхой) и посмотрела по сторонам, ожидая ответную радость.

Нарядный народ молчал. Судя по всему, у них не было опыта отмечания дней рождения начальника.

— День рождения, Леночка, — Лёва холодно улыбнулся, — у человека наступает тогда, когда он чувствует, что у него день рождения… Но собрал я вас ещё и для того, чтобы представить вам нашу новую сотрудницу.

Он взял меня за локоть и легко подтолкнул вперёд. Двадцать пар глаз. Все бьют прямой наводкой. Не было в них ни особенных вопросов и оценок, ни брезгливого понимания моего жалкого статуса. Было в этих глазах лёгкое удивление, некий мужской интерес и некоторое женское высокомерие. Всё замаскировано вежливым безразличием. Но — клянусь! — я не просила Лёву брать меня на работу! То есть я страстно этого хотела, но прямым текстом — ни разу… Поэтому в моих глазах, судя по всему, массы смогли разглядеть такое же удивление, и — в связи с пережитыми потрясениями, — интерес и лёгкое высокомерие.

— Она замечательная, очень тонкая, умная и чуткая девочка…

Какой кошмар! Это обо мне… И что мне изображать теперь — реверансы? Спокойную уверенность в правильности слов? Весёлые вопли вроде «Что вы, что вы, Лев Петрович, вы меня перехваливаете»? Или сурово потребовать объяснений, присовокупив к претензиям пресловутый «фоторепортаж»?

— Кроме того — она моя невеста.

???????????????

По кругу сотрудников прошёлся шелест изумления.

Мне пришлось опереться на Лёвино плечо. Я? Невеста? Ого! Серьёзно! Фоторепортажно! Стада свежих мыслей застучали в меня изнутри. Я смогу есть пирожные каждый день!.. Я не буду стоять в очереди в общаговскую ванную!.. Я брошу курить!.. Девчонки сойдут с ума от зависти!.. Когда он успел?.. Нужно забрать вещи из общежития!.. Он старше меня на семь лет!.. Я работаю в престижном журнале!.. Меня любят!.. Как он мог не обсудить это со мной?