Две новеллы - [6]
— Пока жив! — подчеркнула хозяйка, и ее телеса заколыхались в приступе смеха и кашля.
IV
Он затормозил и остановился. Дорогу мимо заставы дорожной полиции преграждала тяжелая металлическая цепь. На рев клаксона из будки вышел дежурный — постаревший приземистый человек с усами на прусский манер — и снял цепь с крюка. Под вывеской «Застава» на стене будки виднелась еще одна надпись: «Сбор таможенной пошлины на вино». Дежурный посмотрел на приезжего, и оба, узнав друг друга, процедили сквозь зубы приветствие.
Главная улица залита светом. Год назад здесь открыли электролинию, на этом торжестве лично присутствовал губернатор штата. Сейчас улицу заполняла громкоголосая толпа возбужденных людей. Был праздник. Карнавал. Мальчишки дули в свои дьявольские дудки, захмелевшие мужчины шумно спорили. Все охрипли от крика. На освещенной электричеством площади танцевали жены пеонов из имения, разодетые в красные перкалевые платья. Время подбиралось к десяти, и люди спешили насладиться праздником, который по распоряжению местного алькальда прекращался ровно в одиннадцать.
Когда машина выехала по боковым улицам на площадь, несколько подвыпивших деревенских парней попытались вскочить на подножку, но двое полицейских, пыхтя от усердия и служебного рвения, набросились на них и стали лупить палашами по спинам. Женщины завопили, толпа, бежавшая за машиной, мгновенно рассеялась. Приезжий свернул на Главную улицу.
Фонари на редких столбах горели, и вдруг он увидел, теперь освещенную, громаду дома с тремя окнами. За решетками ставен вроде бы слышались человеческие голоса, но он решил, что это ему мерещится от усталости. Все же он задержался. Кто-то легким шагом отошел от окна в глубь комнаты. Наступила тишина — такая тяжелая, что он ощущал ее всем телом. Издали, от площади, все еще неслись выкрики гуляк и хмельные, без начала и конца, песни. Здесь же громада о трех окнах глухо безмолвствовала, и лишь за ближайшим окном угадывалось нечто похожее на дыхание — сдерживаемое, прерывистое, вскоре совсем угасшее. Внезапно ему представилось, что почти рядом с ним, отделенная лишь ставней, притаилась женщина. Она прячется здесь всегда, всю жизнь.
Он зашагал по темным, пустынным улицам. С некоторых пор он испытывал нервное напряжение, истощавшее силы. Он часто терял сон, особенно после долгих, изматывающих ночных поездок. Это была жесточайшая нервная бессонница, перемежавшаяся с видениями, которые он называл «какой-то чертовщиной». Ему постоянно грезилась бесконечно длинная, пыльная дорога, уходящая вперед, всегда вперед, и по этой дороге едет он и никак не может добраться до места. Иногда во сне его заставала гроза со страшным ливнем, на небе полыхали молнии, а он не мог двигаться дальше. А то он видел себя в своем автомобиле, сидящим на огромной горе бумаг, объявлений, счетов и накладных. Гора все росла, пухла, пока он не просыпался весь в испарине, от одышки. Затем следовал приступ мрачных раздумий о жизни коммивояжера. Утром он клял себя за блажь.
Этой ночью, пять лет спустя после первого приезда сюда (и десять лет с начала жизни на колесах), он вышел побродить по безлюдным улицам. Сперва, мучимый бессонницей, он долго лежал на кровати, курил и всматривался в пространство, где чередой проплывали перед ним улыбающиеся, хмурые, худые, лоснящиеся жиром лица людей, которых ему приходилось убеждать в несравненных достоинствах своего товара.
Он брел по улицам городка. В одиннадцать, как только погасли фонари, жители разошлись по домам спать, лишь немногие поклевывали носом у своих подъездов или на скамьях площади. На одной из улиц он наткнулся на человека, разлегшегося поперек тротуара. Должно быть, крестьянин: накачался на городском празднике до бесчувствия и думать забыл, что давно пора возвращаться домой. Черты лица приезжего за последние годы еще больше обострились, голубые глаза приобрели излучающую свет прозрачность. Он то и дело всматривался в свои длинные, со вздутыми венами руки, с грустью замечая, что эти руки умеют лишь заполнять счета да показывать образцы товаров.
Он свернул на немощеную улицу. Стук каблуков стал неслышен. Ночь выдалась влажная, и шаги терялись в насыщенной парною влагою темноте. Пройдя бог знает сколько, изнемогая от усталости, он вернулся в пансион и словно подкошенный упал на кровать. Проснулся он в полдень, проспав часов девять, чего с ним уже давно не случалось. Освежившись под душем, позавтракал и углубился в газеты, привезенные из столицы.
На склоне дня он снова решил пройтись по улицам. Ничего не изменилось в монотонной жизни городка за эти пять лет. Те же дома, те же люди, то же кроваво-багряное предзакатное небо. Огромное солнце полыхало пламенем. Вот и тот дом — старинный, мрачный дом о трех окнах.
Он вспомнил во всех подробностях рассказ хозяйки пансиона о владельце дома. Сколько раз с тех пор он представлял себе зловещий образ этого непреклонного и жестокого феодала. Его властительный дух воплощен и в этом доме, в этой крепости, грозно нависшей над нескладной, тощей фигурой прохожего. Он помнил три женских лица, приглушенное бормотанье, крадущиеся шаги, он помнил и маловероятную легенду о замурованном в стене золотом кладе.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.