Двадцать веселых рассказов и один грустный - [12]

«В Америке даже машины задалбывают», – подумал я. Потом сунулся в будку и взял себе пару пива. Чтобы получить что-либо, не произнося ни слова по-английски, которого не знал, я просто тыкал пальцем. С тех пор моё общение с янки происходило только на эртанском: никто ничего не понимал, но по крайней мере мы были в равных условиях.

Разумеется, через какое-то время нам удалось разузнать все секреты «Понтиака», но последний ход мы по собственной доверчивости всё равно позволили сделать ему.

В Сан-Франциско, прежде чем сесть в самолёт, который доставил бы нас домой, автомобиль нужно было вернуть в AVIS. О том, чтобы сдать его потёртым и грязным, не могло быть и речи, так что мы решили его вымыть и отполировать. На это ушло целых двадцать долларов. В прекрасном, сияющем снаружи и вычищенном изнутри авто мы прибыли на базу и с ключами в руках двинулись в офис. Там, развалившись в кресле, сидел напоминавший грузовик толстяк: живот размером с бочонок и традиционная ковбойская шляпа. Он начал было что-то бормотать, но, увидев ключи, жестом велел оставить их на столе, куда ленивым движением возложил ноги, и более не двигался, даже не моргал. И разумеется, не соизволил выйти, чтобы посмотреть, есть у нас машина или нет. «Вот задница!» – подумал я. Но в заднице-то оказались мы: только зря потратились.

До посадки оставалось ещё несколько часов, дело шло к полночи. Чтобы скоротать время, мы с Маноло взяли по мороженому. Своё он попросту проглотил: наверное, боялся располнеть (хотя глядя на своего друга, я не мог разглядеть на его лице даже костей черепа, там один жир!).

– Нужно отлить, – сказал Маноло.

– Где?

В аэропорту были огромные автостоянки, поднимавшиеся по спирали метров на сто, а то и больше.

– Давай там, – ткнул волшебник в одну из них.

Мы направились туда и битый час ходили вверх-вниз по этой спиральной кишке среди выхлопных газов сотен поднимающихся и спускающихся машин.

В конце концов я сказал себе: «Я родился в Эрто, краю лесов и рек. Там три реки и безграничные леса, а где кончаются леса, начинаются горы. И что же, спрашивается, я делаю здесь, в Сан-Франциско, бегая среди ночи туда-сюда по парковке в аэропорту?»

Я застыл от ужаса, честно. Это было какое-то безумие: меня затягивало в чёртову бетонную спираль! Я резко остановился, помотал головой и пошёл выпить ещё пяток пива. Так и закончилась поездка в США, которая, помимо разнообразных неприятностей, всё-таки принесла нам некоторое удовлетворение.

Маноло показал наглым американцам, что в Италии тоже есть люди, знающие, что такое рисковать жизнью, удерживаясь на одних только кончиках пальцев. Он покорил сотню маршрутов, больше чем кто-либо в мире, и сделал это без страховки. Когда он совершал восхождение, наступала тишина. В зоне подъёма паслось немало хвастливых и чересчур разговорчивых скалолазов, частенько попадались среди них и высокомерные грубияны, но при виде итальянца, поднимавшегося без помощи свисающего сверху троса, они замолкали. Переживая за друга, я даже не решался следить за ним взглядом: боялся увидеть, как он срывается со скалы и падает на гранитные глыбы величиной с фургон.

Как бы то ни было, американское приключение закончилась, пришла пора вернуться к родным стенам, в горы, где прошло моё детство. Мне хотелось снова увидеть свою деревню с её узкими улицами и покосившимися крышами, детей, друзей, пожилых родителей, пусть даже наши отношения были не такими уж безоблачными. В конце концов, после сорока дней отсутствия я хотел обнять любимых и чтобы меня обняли в ответ. Так что поутру взошёл на борт самолёта в аэропорту Сан-Франциско и вернулся.

Последний сюрприз, из тех, что развеивают все иллюзии, ждал меня уже в деревне, у самого порога. Я прилетел в Страстную пятницу и в три часа ночи постучал в дверь. Мне открыла сонная жена, но вместо того, чтобы броситься мне на шею, сказать «С возвращением!» или хотя бы «Привет!», только пробормотала: «Печка не фурычит».

И крестный путь начался сначала.

6 Хитрый вертел

Один мой близкий друг, десятью годами меня старше, некоторое время назад отошедший в царство теней, закончил дистанционные курсы при Туринской школе радиоэлектроники. Гения из него не сделали, но научили, среди прочего, как собрать радиоприёмник из тех деталей, что присылала из города школа, или смонтировать какую-нибудь электросистему, не вполне идеальную, но достаточно безопасную, чтобы не сжечь всю деревню. Он мог заменить лампочку, не вставая на стул, поскольку роста был высокого, и утверждал, что много раз был бит током (правда, без каких-либо последствий, но исключительно благодаря сухопарости). Диплом, полученный по почте, особенно заработать не позволял, поэтому друг вкалывал плотником, переведя всё, что работает от электричества, в разряд хобби.

Ремесло электрика он изучал (при помощи марок и конвертов) ещё в шестидесятые. В этой профессии есть серьёзный риск, поскольку работать приходится с силами, которые, словно будущее, до поры до времени никак себя не проявляют, а потом уже слишком поздно что-либо делать.

В начале восьмидесятых мой друг начал пить. Говорил, что из-за женщины, хотя, бывало, пил и раньше, безо всяких женщин, пусть и более умеренно.