Двадцать веселых рассказов и один грустный - [11]

Нет смысла перечислять все восхождения, совершенные нами за сорок дней, проведённых в этой прекрасной и сверхпопулярной долине: жителю Эрто, выросшему на безлюдных лесистых склонах, для законной гордости более чем хватило бы просто увидеть Америку и взобраться на скалы Эль Капитана.

Скобка открывается. А вот сами американцы мне не понравились: они любят прихвастнуть и вечно швыряются снежками, хотя обычно беззлобно; их рейнджеры выписывают слишком много штрафов, вызывая у меня определённый дискомфорт; наконец, они чересчур энергичны. Скобка закрывается.

До знаменитого парка нам удалось добраться только глубокой ночью. Валил снег, поэтому мы решили разбить палатку. Вокруг не было ни единой живой души. Но стукачей хватает везде: кто-то мигом предупредил рейнджера, и не успели мы забраться в спальные мешки, как появился всадник. Не желая слушать никаких доводов, он велел нам в три секунды свернуть лагерь. С подобным обращением смириться непросто, но мы подчинились. Потом этот парень заставил нас пройти в контору, где задержал всего на пару минут, прежде чем разрешил вернуться на старое место и снова разбить палатку. У нас было что ему сказать, но в подобных случаях лучше помалкивать.

В другой раз, часа в три утра, нас разбудила уже женщина-рейнджер – разумеется, тоже верхом. У них там вообще любят делать дела верхом, может, даже любовью на лошадях занимаются. Мы с Маноло спали в «Понтиаке», удобном и длинном, словно гостиная. Уставив луч фонарика в лобовое стекло, амазонка взвизгнула, будто обнаружила парочку маньяков-убийц. Мы поднялись выяснить, чего ей надо. В ходе оживлённой дискуссии всё прояснилось: оказывается, «Понтиак» наехал на белую разметку на асфальте, и рейнджерша разбудила нас посреди ночи, чтобы мы выровнялись. Маноло завёл машину и припарковал её по линии. Что касается меня, я бы с удовольствием припарковал её прямо в рейнджершу, но сдержал свой порыв: с полицейскими там не шутят – чревато. Вообще, глядя на неё, я чувствовал безграничное сострадание. Сострадание лошади, конечно.

Сколько же десятидолларовых штрафов, сколько же унижений я получил в этой демократической, толерантной Америке! И всякий раз вспоминал о наших эмигрантах, которые много лет назад, спасаясь от невзгод, отправились искать счастья на до отказа забитых кораблях-скотовозках. Они пели: «Господи, дай мне сто лир, я в Америку поехать хочу». Если бы только они знали! А потом, добравшись до места, ещё и в карантине сидели, как чумные.

Через несколько дней мы решили перебраться из Йосемити в парк Джошуа-три в калифорнийской пустыне Мохаве, где потрескавшиеся от солнца скалы высятся на фоне совершенно лунного пейзажа. К тому времени к нам присоединился ещё и Джанни Поццо, приятель-пожарный из Спилимберго. По дороге, уже ближе к вечеру, мы припарковали наш космический корабль на обочине, чтобы перекусить. Непростой это был автомобиль: сверхнавороченный, сверхкрупный, сверхбезопасный. Автомобиль, обладавший разумом – и изрядной толикой цинизма. Например, не пристегнув ремней безопасности, мотор нельзя было завести даже чудом.

Доев свой обычный салат с йогуртом и чёрствым хлебом, мы решили двигаться дальше. За рулём был Маноло, которого периодически подменял Ханспетер. Волшебник повернул ключ зажигания, но наш корабль молчал. Он попробовал ещё раз... и ещё... но все без толку: движок не подавал признаков жизни, отказываясь заводиться.

– Кто-то не пристёгнут! – возмутился водитель.

Однако проверка показала, что все пристёгнуты.

Тогда мы открыли капот и заглянули внутрь. Потрогали там, посветили здесь. Пространство под капотом напоминало чрево атомной электростанции. Огромный двигатель загадочно и нагло скалился, не давая нам двигаться дальше.

– Толкнём? – предложил я.

Мы упёрлись руками в стойки – всё равно что пытаться сдвинуть гору. Стоило волшебнику отпустить сцепление, мы падали носом в землю: резкое торможение, ничего не поделаешь. Печальное зрелище. Бензина у нас хватало: полагая, что пустыня будет такой, как в вестернах, мы наполнили про запас три канистры, не зная, что через каждые пятнадцать миль там есть заправка с баром и залом игровых автоматов. Наивные души, мы торчали посреди асфальтовой полосы между песком и небом, размышляя о том, чтобы выбраться из этой ситуации.

Наконец показался один из этих грузовичков, которые там называют «пикап». Мы его тормознули. Парень в ковбойской шляпе сразу же просветил нас, что до заправки всего пара миль.

– Круто! – раздался нестройный хор. Но не успели мы его поблагодарить, как пикап уже скрылся из виду.

Ну что ж, ноги в руки и вперёд.

Вчетвером, собрав все силы, мы принялись толкать наш космический корабль в сторону станции техпомощи: пятьсот метров – перекур, пятьсот метров – перекур. Пустынное солнце жарило в загривок, хотя был только апрель. Наконец в колышущемся над раскалённым асфальтом мареве показалась желанная заправка. Мы объяснили нашу проблему механику. Тот, тоже в ковбойской шляпе, залез на водительское место, повернул ключ, глянул на приборную панель, выбрался наружу и, обойдя машину сзади, хлопнул багажником. Потом с усмешкой оглядел нас и сказал, что можно попробовать завестись. Маноло сел за руль, повернул ключ, и двигатель взревел. Парень расхохотался. Эти машины не заводятся, если что-то не в порядке, сказал он. Багажник был плохо закрыт, вот движок и не запускался. Мы молча переглянулись.