Двадцать минут на Манхэттене - [18]

Помимо возможностей передвижения второго уровня (где нас могут подстерегать те же риски, с которыми мы уже сталкиваемся на улицах), существует и множество других резонов озеленять крыши. Многие из них красноречиво защищал Корб.[30] Безусловно, такие сады могут быть прекрасны. В городе башен их может оказаться довольно много, и они могут предоставить зоны отдыха для жителей домов, над которыми они и разбиты. Еще они могут оказать благоприятный эффект для решения так называемой проблемы «городского теплого острова». Тепловые снимки, полученные с воздуха, показали, что над городом температура может быть на пять градусов по Фаренгейту (9 °C) выше, чем в пригородах. Причина – бесконечное излучение кирпичей и асфальта, которые собирают, поглощают и отдают тепло, не говоря уж про тепловые выбросы встроенных духовок, кондиционеров и других адских порождений топливосжигающей экономики. С помощью зеленых крыш (а также затенения улиц и расширения парковых территорий) мы можем обуздать термическое бесчинство городов и сократить свое участие в глобальном потеплении. Емкость того, что Олмстед называл «зелеными легкими» города, должна быть существенно расширена.

Собирая и аккумулируя дождевую воду, зеленые крыши могут также исключить основной источник загрязнения и истощения подземных вод. Водоносные горизонты подпитываются дождевой водой, проникающей в почву. Поскольку наши города выстроены по большей части из водонепроницаемых материалов, у воды мало шансов добраться до почвы. Ныне применяемый метод преодоления этой непроницаемости – собирать сточные воды в коллекторы и сбрасывать их, часто через водоочистительные станции, в реки и специальные искусственные пруды. Но перегонять дождевую воду в реки – значит просто терять ее. Напротив, собирать ее на втором уровне или где-то еще – значит запасать ее и предохранять здания от затопления, что вполне актуально в таких городах, как Новый Орлеан и Мехико, выстроенных на осушенных территориях. Городской сток – это также весьма действенный сборщик разных токсичных загрязнителей с улицы. Вода, стекающая после ливня с улиц в городскую дренажную систему, увеличивает уровень загрязнения далеко вниз по течению реки, куда она сбрасывается. Зеленые крыши, работая заодно с местной дренажной системой, могут как сократить это загрязнение, так и послужить источником воды для деревьев, зелени и даже для нас самих. Уже существуют отличные органические технологии, подгоняемые под размер района, блока или здания, способные очищать собранную (или даже сточную) воду, которую потом можно использовать для душа, смыва или орошения.

Одно из общих мест, касающихся жизни в больших городах, – будто люди живут настолько разобщено и отчужденно, что даже не в состоянии узнавать своих соседей. В нашем доме мы знаем, кто живет во всех одиннадцати квартирах. Мы добросердечны со всеми, дружим с некоторыми и кое-что знаем о каждом. С большинством у нас мало общего, кроме места жительства, так что нас мало что объединяет, кроме обычной вежливости и борьбы с домовладельцем.

Пока Джейн была жива, наши соседи со второго этажа часто предлагали ей обед или свежий кофе, и они разработали для нее целую систему сигналов, включающую засунутую в перила лестницы газету, с помощью которых давали знать, что еда готова и можно забирать тарелки. В настоящее время особые отношения сложились у двух собаковладельцев – род социальной сети, включающей в себя регулярную болтовню на собачьей площадке на Вашингтон-сквер и весь комплекс межвидовых коммуникаций, имеющих место по пути туда и оттуда. Несколько гей-пар в нашем здании обмениваются политическими и общественными новостями. Жильцы с фиксированной арендной платой связаны как сроком найма, так и другими жизненными обстоятельствами. Старейшие – в обоих смыслах – жильцы тянутся друг к другу благодаря длительности знакомства.

Спускаясь по ступенькам, я подмечаю, что происходит вокруг: у кого-то работают маляры, у кого-то новый кондиционер или стереосистема, у кого-то вечеринка или перебранка. Но отличительная черта добрососедского поведения – уважать право на частную жизнь. Даже сплетни выступают в роли фильтра, избавляя от необходимости прямого столкновения, смягчая непрошенную осведомленность, но, поскольку они все-таки основаны на правдивых сведениях, то позволяют осуществлять неформальный обмен взаимными претензиями. Недавно съехавший фотограф жил напротив нас на лестничной площадке с тех самых пор, как мы сами въехали в этот дом. И хотя все это время наши отношения оставались вполне дружелюбными, ни мы не были у него в гостях, ни он у нас – мы только стояли перед дверьми друг друга. Вообще-то мы мало в чьих соседских квартирах были, и еще меньше кто из соседей был у нас.

Отчасти это происходит оттого, что мы сами невероятно социальны и предпочитаем веселиться в городе, а не дома. И большинство наших соседей, хотя многие из них очень милы, не те люди, с которыми мы сами согласились бы жить вместе. Что у нас есть общего, так это сам дом и – как его расширение – квартал. Это и определяет главную арену пересечения наших общественных интересов. Мы дружно браним домовладельцев (которые со своей стороны в долгу не остаются), и, таким образом, наше взаимодействие в основном вертится вокруг коммунальных служб и ремонтов, вокруг того, что надо бы наконец устроить «забастовку» по поводу квартплаты, и вокруг самиздатовских листков, ехидно обличающих неуступчивость собственников недвижимости.