Двадцать лет в батискафе - [41]

Осмотр аккумуляторов показал, что три банки лопнули, а коробка, герметизирующая главный предохранитель и рассчи­танная на чрезвычайно высокое давление, находится в весьма плачевном состоянии.

Тщательный осмотр рубки и носовой шахты балластной цистерны выявил новые неисправности: у пяти двенадцатижильных пиратенаксовых кабелей оказалась поврежденной изоляция. Пока матросы завершали дегазацию, мы с Вильмом и О'Бирном пытались выяснить причину аварии и установить, как она протекала и почему привела к столь многочисленным повреждениям. В конце концов выяснилась следующая карти­на: все началось с кабеля, питавшего один из прожекторов,— вода проникла в герметизированный разъем, вызвав короткое замыкание, в результате которого расплавился кабель и воз­никла дуга в коробке рубильника. Отложение шлака при горе­нии дуги не дало сработать автомату защиты, отчего в свою очередь нагрелись и расплавились провода соответствующего аккумулятора.

Разумеется, мы знали об отложении шлака вследствие горе­ния дуги в масле и не раз наблюдали этот эффект в испыта­тельной камере. Но представители завода, изготовившего ру­бильник, заверили нас, что установка многоконтактной системы вместо одной пары обеспечивает его надежную работу даже в случае возникновения дуги. Мы совершили ошибку, доверив­шись поставщикам.

Потеря аккумуляторов не очень тревожила нас: у нас име­лись запасные, а для замены требовалось всего несколько дней. Поврежденные переборки можно было заварить или установить заглушки. Самое же неприятное заключалось в том, что теперь мы уже не могли полагаться на автоматы защиты от короткого замыкания. Приходилось искать новое решение. Можно было вернуться к системе обычных предохранителей, но когда предохранитель перегорает в масляной среде, обычно возникает дуга. Вильм предложил поэтому погрузить предохранители в дистиллированную воду. Вода тяжелее масла, которое наполняет отсеки, поэтому коробки с водой можно было оставить открытыми сверху. Проблема заключалась в калибровке предохранителей è определении скорости плавления их в дистиллированной воде. Калибровка предохранителя на 500—600 ампер без специаль­ного оборудования — дело нелегкое, и с этим пришлось пово­зиться. Настал, однако, день, когда Вильм с гордостью проде­монстрировал мне устройство, которое он сконструировал: на вид это был простой бачок емкостью 5 литров, установленный прямо на палубе без крышки; в нем и находились предохрани­тели. Не скажу, чтобы все это выглядело очень красиво, но дей­ствовало устройство безотказно.

Еще одна проблема — пиротенаксовые кабели. Доставлять их из Франции — нет времени, а в Японии достать их невоз­можно. Пришлось приводить в порядок старые. Эта кропотли­вая и изнурительная работа была поручена бригаде мичма­нов — молодых инженеров, проходивших на флоте воинскую службу и за всю долгую стоянку в Иокогаме так и не успевших поездить по стране.

Лежа на спине в рубке «Архимеда», качающегося на волнах, подбрасывавших его иной раз метра на два, они снимали мед­ную оплетку кабелей в подозрительных местах и с помощью инструментов, которым самое место в зубоврачебном кабинете, соскабливали изоляцию с поврежденных кабельных жил, чтобы выявить точные границы повреждения. Таким вот образом надо было обнажить все двенадцать жил, не перерезав при этом тех; которые остались целыми, а затем заново восстановить изоля­цию, пропитав кабель синтетической смолой.

Постепенно мы справились со своим пессимистическим настроением, вызванным происшедшей аварией; мы постоянно напоминали себе, что пришли в Японию ради погружения на глубину 10 000 метров и должны это погружение совершить. И вот к концу июня батискаф был готов снова выйти в море. Пополнив запас бензина, мы уже начали улыбаться. На послед­ние проверки и погрузку дроби хватило одних суток. Завтра — в море!

Наутро я проснулся с мыслью о выходе в море. Еще только светало, когда ко мне постучал вахтенный матрос.

— Капитан,— доложил он,— от батискафа идет сильный запах бензина.

Несколько минут спустя наше трио — Вильм, О'Бирн и я — уже собралось на борту батискафа. Мы тотчас заметили, что бензин сочится через небольшую рваную пробоину в кор­пусе поплавка. За время стоянки батискаф, качавшийся на волнах возле борта «Марселя ле Биан», смял привальные брусья на его корпусе, поплавок стал тереться об острый край, и вот результат — катастрофа! Чтобы заделать обшивку, доста­точно, разумеется, небольшой заплаты, но на этот ничтожный ремонт уйдет несколько дней. Привыкшие к нашим несчастьям служащие кампании, поставлявшей нам бензин, незамедли­тельно явились на зов. Кроме того, мы вызвали плавучий кран. Наскоро проделав кое-какие вычисления, Вильм решил, что не обязательно дегазировать все отсеки поплавка — можно ограничиться ближайшими к пробоине, если заполнить их на время ремонта пресной водой. Наших собственных средств было недо­статочно для сварки, и Вильму пришлось заручиться содейст­вием военно-морской верфи.

Только 3 июля завершился этот злополучный этап нашей экспедиции. Мы вышли наконец в море и совершили микропогружение на глубину... 25 метров. А 6-го утром, не теряя времени, отплыли в Куширо — нашу новую базу, находившуюся в 800 милях пути от Иокогамы. На сей раз мы прошли далеко от Онагавы, и «Марсель ле Биан» застопорил машины только в открытом море, чтобы мы могли совершить испытательное по­гружение на большую глубину.