Двадцать лет в батискафе - [42]
Море так спокойно, будто его полили маслом,— неужели боги сменили гнев на милость? В 8 часов начинаем погружение и очень скоро достигаем дна на глубине 7100 метров. Для «Архимеда» это рекорд, который я рассчитываю побить через несколько дней. Уверенности мне прибавляет еще и то обстоятельство, что нашу прогулку на глубине 7100 метров не омрачил ни единый инцидент. Дно было плоским и выглядело довольно необычно: все в извилистых параллельных линиях, вроде тех, какие видишь на пляжах во время отлива. Извилины расположены на равном расстоянии одна от другой, словно, готовясь к нашему визиту, какой-то садовник водил по дну граблями. Кое-где из дна торчат трубочки толщиной с авторучку и длиной сантиметров 5—10.
— Трубки сидячих полихет,— объявляю я.
Пораженный моей эрудицией, Вильм бросает на меня уважительный взгляд. Дело в том, что я видел такие трубки в 1956 году в районе Вильфранша, и бывший тогда со мной специалист по планктону господин Трегубов объяснил мне, как они называются. Несколько беловатых рыб длиной сантиметров 20 позируют для фотопортрета. Затем со скоростью 3 узла «Архимед» обследует эту равнину, испещренную бороздками вплоть до самого «горизонта»; читатель простит мне это слово, зная, что наше поле зрения ограничено несколькими десятками метров. В 18 часов возвращаемся на поверхность и, продув шахту, поднимаемся в рубку, с удовольствием вдыхая теплый предвечерний воздух.
Три дня спустя, в 10 милях от Куширо, мы попали в густой туман, и «Марсель ле Биан» подходил к порту, используя только радиолокатор. Наконец мы услышали рев сирены маяка; этот заунывный звук потом провожал нас всякий раз, как мы выходили на погружения в район Курильских островов. 10 июля, с опозданием на полтора месяца, мы вошли в порт Куширо, где нас давно дожидался фрегат «Матсу».
ЗА 9000 МЕТРОВ
В газетах о масштабах официальных банкетов часто судят по числу приглашенных на единицу площади. В этом отношении банкеты в Куширо — один был дан в нашу честь членами муниципалитета, а на второй мы пригласили их — сильно отличались один от другого. Первый назывался «шашлык Чингисхана» и проходил на открытом воздухе, так что места там было достаточно. Мы сидели по пять-шесть человек за столиком; в центре столика стояла жаровня. Был сильный ветер, глаза застилало дымом. В одной руке я держал зонтик, так как шел дождь, а другой переворачивал свой шашлык; так поступали все, и мясо, между прочим, получилось отменное. Поскольку дело было как-никак в июле, на нас была летняя форма — белые парусиновые кители и брюки, которые насквозь промокли и липли к телу. Что же касается речей, то слова о солидарности военно-морских флотов мира и об успехах океанографии бросались — в самом буквальном смысле слова — на ветер. Тем не менее, несмотря на ветер и языковой барьер, я прекрасно понимал ораторов — все эти речи я давно уже знал наизусть.
Совсем иначе выглядел банкет в кают-компании «Марселя ле Биан»! Рассчитана она на восемь человек, нас было человек двенадцать, а приглашенных — человек тридцать. Наши гости получили полное представление о тесноте в кабине батискафа и учтиво выразили нам свое удовлетворение.
Моей личной удачей на этом банкете была встреча с командиром океанографического судна «Умитака Мару»; им оказался наш старый друг капитан Озава, который еще раз заявил, что в районе Курильской впадины нет глубин, превышающих 9600 метров.
13 июля в сопровождении фрегата «Матсу» мы взяли курс на Курилы. Предстояло тридцать шесть часов хода на буксире. Море было сравнительно спокойно. Разумеется, не штиль — такого здесь не бывает,— а пологая зыбь, не мешающая погружению. Через регулярные промежутки времени раздавался рев сирены на маяке: море покрывала сплошная пелена тумана. За приближением к другим судам следили радиолокаторы, а свое местонахождение мы устанавливали по сигналам «лорана».
На рассвете 15 июля мы пришли в район погружения. Еще несколько часов хода — и эхолот показывает 9600 метров. Очевидно, это максимальная глубина впадины. На всякий случай промеряем глубину на полосе длиной 8 миль, но, вопреки нашим надеждам, большей глубины не нашли. На эту разведку ушло драгоценное время. Из-за тумана нам надо вернуться на поверхность до наступления темноты, поэтому решаем срочно начинать погружение, тем более, что течение грозит снести нас в сторону от самого глубоководного участка впадины.
Последнее показание эхолота — 9200 метров. Спускаем на воду надувные лодки. Погода холодная и сырая; мысли мои обращаются к Франции. Там, небось, еще горят огни праздничной иллюминации: во Франции сейчас еще 14 июля, день Французской республики.
«Архимед» пока на буксире; длину троса мы недавно уменьшили до 30 метров, и это облегчает буксировку. Мы с Вильмом готовы. В рекордном погружении принимают участие строитель батискафа и его командир. Опечаленные О'Бирн и Делоз, наши дублеры, остаются на «Марселе ле Биан». Я вполне понимаю их разочарование: за все время, что мы на Дальнем Востоке, Делоз еще ни разу не участвовал в погружении. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как ЦНРС прикрепил Делоза к Группе батискафов, но он все еще не видел в действии научную аппаратуру, над созданием которой столько трудился. Ничего, eго очередь впереди.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.