Двадцать лет в батискафе - [43]
Надувная лодка подходит к «Архимеду», и мы с Вильмом перескакиваем на палубу батискафа. Переход наш снимают на кинопленку. Подгребают и другие лодки; на них прибывают Роста, Серран, один из мичманов, Делоз и старшина Лизе — наш лучший аквалангист. Делоз — сам прекрасный ныряльщик — надевает акваланг и присоединяется к Лизе. Ему хочется самому убедиться в том, что его захватно-подъемное устройство в порядке; затем он устанавливает на место грунтовую трубку. Удастся ли нам поднять на поверхность образец донных пород? Да и доберемся ли мы вообще до этого дна?
Какова бы ни была намеченная глубина погружения, порядок действий всегда один и определяется так называемой инструкцией по проверке. Всякий техник знает, что полагаться только на свою память невозможно; тут-то и помогает инструкция, разработанная сначала в тиши кабинетов, а затем «исправленная и дополненная» практикой погружений. Обычно Вильм зачитывает ее вслух, а я выполняю соответствующие операции: устанавливаю радиотелефонную связь с «Марселем ле Биан», проверяю напряжение батарей, состояние изоляции, действие электромагнитов системы сброса дроби из бункеров.
Убедившись в том, что цепи электромагнитов в порядке, я приказываю Роста, находящемуся в рубке, освободить гидравлические затворы бункеров. Электродатчики сигнализируют, что эта операция выполнена; Роста докладывает мне о результатах.
Пока аквалангисты еще в воде, Роста, никогда не упускающий случая лишний раз проверить оборудование, просит их убедиться в том, что затворы бункеров открываются легко. Аквалангисты снова ныряют, и я сбрасываю немного дроби, чтобы они увидели затворы в действии.
Проверка глубиномера, продолжает читать Вильм, гирокомпаса, индикаторов течи в танках с бензином, в батарейном и моторном отсеках. Проверка действия двигателей, прожекторов, фотокамер, ламп-вспышек. Ну вот, почти все. Остается последняя, но весьма важная операция — регулировка скороти подачи кислорода в кабину. Перед погружением регулятор автоматической подачи кислорода ставится в среднее положение, а затем, в зависимости от того, как меняется состав воздуха в кабине, мы прибавляем или уменьшаем объем подачи кислорода. Ведь потребление его меняется во времени и зависит от подвижности экипажа. Для поглощения углекислоты кладем на положенные места гашеную известь.
Все готово. Я возвращаюсь в рубку, осматриваю палубу, бросаю последний взгляд на поверхность океана. Туман рассеялся, сияет солнце. Итак, в путь! Задраив в темноте люк вертикальной шахты, спускаюсь по трапу, ногой открываю люк в кабину и протискиваюсь в него: диаметр люка всего 45 сантиметров. Закрываю крышку люка. Она настолько тяжела, что ее пришлось оборудовать системой пружин, уравновешивающих ее вес и помогающих открывать и закрывать ее. Итак, люк задран; ему предстоит выдержать давление порядка 1000 атмосфер. Нажимаю рычаг, и клинья гидравлического затвора люка занимают свои места.
Вильм убирает выдвижной трап, кабина становится просторнее, и мы можем передвигаться, почти не мешая друг другу. Затем он приводит в состояние готовности манометр-глубиномер. Роста все еще находится в рубке, и я передаю ему по телефону приказ продуть вентили обеих шахт — носовой и кормовой. Он докладывает мне о выполнении приказа, и я предлагаю ему покинуть «Архимед».
— Сообщите, когда можно будет начать погружение,— передаю я на борт «Марселя ле Биан».
Даже в это время года вода тут довольно прохладная, и мне вовсе не хочется преждевременным погружением заставлять купаться тех, кто сейчас у нас на палубе.
Несколько минут ожидания, и из динамика раздается голос О'Бирна: «Можете идти на погружение». Последняя операция — при помощи гидравлического устройства открываем вентили, и
шахта начинает заполняться водой. Электронный индикатор указывает уровень воды. Долго тянутся эти последние минуты, раздражает бортовая качка, и, чтобы скрасить нам ожидание, О'Бирн по радиотелефону рассказывает: «Вода заливает бак... ! достигает рубки... последнее показание эхолота на «Марселе ле Биан» — 9200 метров... Рубка погружается. Вы...»,— тут антенна уходит в волны, и мы уже ничего больше не слышим. Судя по тому, что сказал О'Бирн о показаниях эхолота, нас отнесло в сторону от самого глубокого места. Но что мы можем поделать?!
Погружение началось. Нас уже не качает, в кабине царит тишина. Я записываю в бортовом журнале: «08.51. Покинули поверхность». Мы с Вильмом переглядываемся, но, как всегда, не произносим ни слова. Я и так знаю, о чем он думает: 15 февраля 1958 года, Дакар, «ФНРС-ІІI»...
Тогда мы опасались приближения сезона пассатов. Теперь нам угрожают тайфуны. Там нашей базой была военно-морская верфь Дакара, здесь — небольшой рыболовецкий порт. Однако и здесь, как в Дакаре, мы должны добиться успеха. Стрелки глубиномеров ползут вверх. 8 часов 58 минут — -300 метров. Четыре прожектора освещают воду на 15 метров вокруг, а дальше — стена мрака. Устраиваемся поудобнее. Сидя перед центральным иллюминатором, я могу дотянуться до основных органов управления — кнопок сброса балласта, выключателей прожекторов, пускателя двигателей, привода вентилей бензиновых танков. Вильм сидит слева от меня и наблюдает за различными измерительными приборами. Он уже взял пробу воды в один из батометров.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.