Два Заката - [5]

Шрифт
Интервал

А спорят Дух и Прах.
Умри, прикажет смерть. А Дух —
Профан в таких делах.
Смерть скажет: Отдохни! Земля
Тебе да будет пухом.
Дух не ответит, и уйдет,
А Смерть займется Прахом.
980
Пурпур в моде дважды:
В этот вот сезон —
И когда постигнет Дух
Свой священный сан!
986
Кто этот длинный Господин
В траве, ты, верно знаешь.
Бывает, что найдешь его —
И сразу потеряешь.
Как будто гребнем шелк травы
Расчесан на пробор.
Срастется возле самых ног —
И снова он как вор
Мелькает впереди, шмыгнет
Под пень, что у болота.
Мальчишкой босоногим я
Встречал его когда-то.
Как хлыст, он гибок был и быстр,
Как рябь – неуловим.
Трава, как заговорщик,
Смыкалась вслед за ним.
В природе много у меня
Приятелей – и всех
Встречаю с чувством теплым —
Почти что как родных.
Но если с этим встречусь (как
Его не назови),
То сердце учащает шаг,
И – холодок в крови.
1008
Тихонько так Колокола
Стоят на колокольнях.
Стоят на цыпочках, потом —
Вдруг Небом переполнясь —
Ввысь на серебряных ногах
Подпрыгнут – не достать!
1029
Ни Море, ни Гора
Не преградят мне путь!
Где тот Индийский океан?
Где Гималаи те?
1035
«Я жду тебя, Пчела!
Кому-то, кто вчера
Спросил, когда прилет,
Ответила: «Вот-вот!»
Лягушки, что в болоте,
Те все уже в работе,
А птицы – все почти.
Пожалуйста, прочти!
Да, клевер твой цветет!
Я шлю тебе привет!
Пиши! А лучше в ухо
Жужжи! До встречи. Муха».
1052
Я не видала Гленов,
И не видала Моря.
Но знаю, Вереск как цветет,
Как Океан просторен.
Не говорила с Богом,
На Небе не гостила,
Но знаю тот незримый край —
Как карту получила!
1075
Задернут Свод, и темен Дол.
Бродячий Снега клок,
Уже лететь не в силах,
Присядет на порог.
И Ветер ноет целый день:
Дела на свете плохи!
Природу можно, как и нас,
Порой застать не в духе.
1078
Вот – утро после смерти.
И в доме суета —
Торжественней всех дел земных,
Но в общем-то – проста:
Да, в сердце подмести,
Еще – прибрать любовь. —
Теперь не пригодится аж
До самой Вечности.
1137
Обязанности ветра:
Гнать в море корабли,
Март учредить,
Птиц проводить…
Еще – свободу возвещать
Всем жителям земли.
1172
И тучи шли плечо к плечу,
И мышью свет шнырял,
Леса бежали марафон
И падали вповал.
И гром пророчил всем конец.
Как хорошо лежать
В могилах, где Природы Гнев
Не в силах нас настичь.
1176
Нам собственный неведом рост,
Но встать придет указ.
И если мы себе верны,
Достанем до небес.
Что мыслилось геройством,
Рутиной станет под конец.
Но легче голову пригнуть,
Чем восприять венец —
1182
У Памяти есть черный ход,
И погреб, и чердак —
Где мышь, осиное гнездо
И с хламом чемодан.
И пусть там остаются —
В потемках – и в пыли…
Смотри, чтоб Призраки ее
За нами не пошли!
1198
Дул теплый бриз. Мой дом вплывал
В безбрежный океан,
Покачивался на волнах,
Шатался будто пьян.
Был капитаном – Махаон,
И коком – толстый Шмель,
И был счастливый Экипаж —
Весь блещущий Июль!
1241
Сирень – древнейший куст,
Но есть древней намного.
Вон та небесная сирень —
Опал над тем холмом.
Закат нам этот пир
Готовил – стол накрыт
Для зрения. А для других
Чувств – ничего, запрет!
Сияющая чаша —
Земля, над ней венец!
И венчики, тычинки звезд…
Скажите наконец,
Вы, веры знатоки,
Что – этот древний цвет?
Анализ, синтез – помогли?
Нет, не готов ответ?
То, что не видно оку?
Иль просто слепы мы?
Поможет Откровенье, где
Науки не сильны?
1263
Быстрее книги нет фрегата.
Нет в мире скакунов
Стремительнее, чем в упряжке
Гарцующих стихов.
Билета и не нужно вовсе,
Лишь воля – поспеши!
Как мал, невзрачен и непрочен
Сей экипаж души!
1275
Кто Пауку закажет
Ковер иль гобелен? —
Но у Метлы любой спроси —
Воскликнет: «Феномен!
Да, он художник тонкий,
Непризнанный пока!»
– Ну вот, Изгой и Гений,
Тебе – моя рука!
1287
Как много в этой жизни,
Что длится миг, —
И мало как зависит
От нас самих.
1292
Вчера – История.
Пойди познай.
Вчера – Поэзия —
Безлюдный край.
Вчера – есть Тайна – не помог
Воспоминаний ворох.
«Сегодня – где оно?» – вздохнешь —
И нет обоих.
1298
Вот этот гриб – он эльф
Растений – пилигрим —
То нет его, то вновь стоит
Под зонтиком своим!
И ждет чего-то, медлит,
Меж тем, весь срок его
Быстрее, чем бросок змеи,
Не дольше, чем зевок.
Он – маг, и он – факир,
Пришелец ниоткуда…
Иль просто выскочка, пузырь —
Претензия на чудо?
Его присутствие траве —
Я вижу – даже льстит.
Он как таинственнейший цвет
Тупому пню привит.
Он что-то замышляет!
Но что – скрывает грим.
Природа – он твой еретик!
Но кто поспорит с ним?
1379
Со дна явился! – С кочки
Провозглашает.
Два мира – я не в счет —
Ему внимают.
Перчатки на ногах —
Престранный тип.
Оратор Мая нынче
Совсем охрип.
Все речи – Пузыри
(Напоминают славу).
И все-таки царит
Он здесь по праву.
Так похвали его!
Но скучен комплимент —
Под ряской Демосфен
Исчез – в момент!
1397
Казалось, улицы бежали.
Вдруг стали – грохот стих.
Затменье – все, что видели в окна,
И все, что было в сердцах.
Потом самый смелый решился выйти,
Взглянуть – мир, время все те же?
Природа, надев берилловый фартук,
Толкла нездешнюю свежесть.
1448
Как медленно она идет
По моему плечу.
Из бархатных каких краев
Ты, плюшевое чудо?
Бесшумный путь твой лишь на миг
Мои глаза отвлек.
Куда, откуда ты, зачем? —
Мне, правда, невдомек.
1463 (Колибри)
Неуследим пунктир —
Волчок, кружась, запел!
Забился изумруд,
И шелк прошелестел.
И всех кустов соцветья
Склонились перед ним —
«Он из Туниса, может —
Прекрасный Пилигрим?»

Еще от автора Эмили Дикинсон
Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения

Генри Лонгфелло, Уолт Уитмен, Эмили Дикинсон, каждый по-своему, воплотили в поэтическом творчестве грани сознания своего современника — американца XIX века. Наследие каждого из них, став вехой на путях американской культуры, а тем самым культуры мировой, и в наши дни продолжает оставаться живой поэзией.Перевод И. Бунина, К. Чуковского, Б. Слуцкого, А. Старостина, И. Кашкина, А. Сергеева, С. Маршака, Р. Сефа, М. Зенкевича, Н. Банникова, В. Левика, М. Алигер, В. Марковой, И. Лихачева.Вступительная статья Е. Осеневой.Примечания И.


Стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Я — Никто

Читателю предлагаются новые переводы Эмили Дикинсон. Чем вызвано их появление? Очевидно, что существующих на русском языке переводов мало. Громадную работу по знакомству русскоязычного читателя с поэзией Э. Дикинсон выполнила В. Н. Маркова. Ее слух, отточенный переводами японских хокку, позволил ей сделать колоссальный шаг в сторону Дикинсон по сравнению с робкими, многословными и малочисленными попытками предшественников. Работа В. Н. Марковой стала пробным камнем для последующих переводчиков. Тем не менее переведена все еще малая часть наследия Эмили и вовсе нет переводов ее писем, которые сами по себе поэзия.Представляемая подборка почти полностью совпадает с опубликованными в билингве "Американская поэзия в русских переводах", М., Радуга, 1983.


Избранные переводы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дорога в небо

Книга «Дорога в небо» представляет избранные стихотворения гениальной американской поэтессы Эмили Дикинсон. Автор переводов – Елена Айзенштейн, автор нескольких книг о творчестве Марины Цветаевой, многих статей, посвященных русской поэзии 20—21 века. В книге приведены параллельно английский и русский тексты.


Стихи в переводах Л.В.Кириллиной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Шотландская легенда

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Клакер

Очерки Бальзака сопутствуют всем главным его произведениям. Они создаются параллельно романам, повестям и рассказам, составившим «Человеческую комедию».В очерках Бальзак продолжает предъявлять высокие требования к человеку и обществу, критикуя людей буржуазного общества — аристократов, буржуа, министров правительства, рантье и т.д.


Напрямик

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чудеса не повторяются

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Разговор с Гойей

В том выдающегося югославского писателя, лауреата Нобелевской премии, Иво Андрича (1892–1975) включены самые известные его повести и рассказы, созданные между 1917 и 1962 годами, в которых глубоко и полно отразились исторические судьбы югославских народов.


Элегия тени

В этой книге читатель найдет как знаменитые, так и менее известные стихи великого португальского поэта Фернандо Пессоа (1888–1935) в переводах Геннадия Зельдовича, которые делались на протяжение четверти века. Особая, как бы предшествующая тексту проработанность и беспримесность чувства делает эти стихи завораживающими и ставит Ф. Пессоа особняком даже среди самых замечательных поэтов XX века.


Малые поэмы

Изначально задуманные как огромные поэтические работы, «Гиперион», «Падение Гипериона» и «Колпак с бубенцами» оказались последними, незавершенными эпическими произведениями Джона Китса (1795–1821) и остаются среди его малых поэм, к числу которых относится и «Ламия», опубликованная в 1820 году.Поэма «Колпак с бубенцами» на русский язык переведена впервые.


Лоренцо Медичи и поэты его круга

В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.


Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.