Два рассказа - [2]

Вайвайя

Первое, что ощутил Даяв, перебравшись через реку, — чувство огромного удовлетворения, словно выдержал величайшее из испытаний. Это было совсем не то, что прыгать через разложенный в яме костер, а настоящий боевой подвиг, который убедит его отца, уло — главу племени, — в том, что он вовсе не слабак, что, несмотря на кажущуюся склонность к праздности и пристрастие к сочинению стихов и пению, он обладает не меньшей отвагой, чем самые храбрые воины из племени дая[1]. Всю жизнь его держали взаперти, вроде тех поросят, которых мать откармливала в яме к празднику, — ведь земли дая окружены: на востоке морем, огромным и таинственным, а на западе могучей рекой, за которой простирается лес и высится гора, — там обитает племя тага-лауд[2], давний и непримиримый враг его народа.

Даяв взял с собой только смотанную в круг витую веревку и свой длинный нож и пересек реку ночью, предварительно вымазав лицо и тело сажей. А до того прятался в зарослях тростника на этом берегу, потому что Апо Булан — Господин Месяц — не только освещал ему путь, но и мог выдать, если кто-то наблюдал за переправой.

Позднее, много дней спустя, Даяв старался уяснить себе, зачем он все это делал, почему отправился в одиночку и чего хотел добиться. Прежде всего — река, барьер, скрывавший новые предметы, новые места и, может быть, новую жизнь. Его обуревала жажда увидеть и узнать все это. Сколько раз он, неотрывно глядя в небо, задумчиво следил за бегущими наперегонки облаками, наблюдал за изменчивыми волнами, когда они накатываются на песок, оставляя на нем белую пену; сколько раз смотрел, как кружатся птицы, внимательно разглядывал следы муравьев. Все они словно следовали какому-то замыслу, который невозможно разгадать, как никому не дано узнать, что лежит за рекой или за морем, пока не переплывешь их.

Однажды он взобрался на высоченный помост, сооруженный на окраине общинных земель, и с высоты оглядел весь мир вокруг: сияющее море на востоке и западе; у самого горизонта, за неровной кромкой темнеющего леса, горы — багряно-зеленые в последних лучах уходящего дня. И он преисполнился зависти к тем, кто обитал там, потому что им дано было все это видеть. А может быть, не только все видеть, но и все знать?

Перейти реку в сухое время года было не так уж и трудно: здесь и там из воды выглядывали островки камыша, местами громоздились принесенные с гор деревья, облепленные мхом и сухими листьями. Между ними поблескивали прозрачные озерца с ракушками на дне, там наверняка водилась рыба тарпон. Вот он и пересек границу, за которой на каждом шагу подстерегает опасность. С раннего детства ему, да и всем молодым тага-дая, вдалбливали в голову, что пересечь реку означало отправиться на войну.

Первый раз он пришел сюда, когда ему исполнилось тринадцать лет, вместе с двадцатью мальчиками, его одногодками. Они шли целый день и всю ночь, испытывая тревогу и страх, так как с ними не было взрослых воинов, чтобы защитить их, — только старый сморщенный знахарь, который совершал это паломничество каждый год. Их научили быть хитрыми и осторожными, а здесь, в лесу, начинавшемся за полями и зарослями грубой и жесткой травы когон, могли таиться в засаде враги. Мальчики еще не были воинами, их, связанных по рукам и ногам, утащили бы к лаудам в рабство. Они шли всю дорогу без отдыха, и им ни разу не дали поесть, поэтому к утру следующего дня, когда показалась река, подростки уже еле двигались от слабости, голодные и смертельно усталые. Только страх перед рабством держал их на ногах. Там, на песчаном берегу, в высоких зарослях камыша, увенчанных ослепительно белыми султанами, они уселись на корточки в ряд, ожидая, пока старый знахарь наточит свой нож и приготовит странную смесь из табака и разных лесных трав. Потом, сделав каждому обрезание, он прижигал этим снадобьем раны.

Даяв переправлялся сюда третью ночь подряд, и неотступное поначалу чувство опасности уже не было таким острым, как в первый раз, особенно когда залаяла собака и появился человек с зажженной сосновой веткой и копьем, видимо вообразивший, что это ящерица подбирается к цыплятам. Даяву пришлось скатиться в кусты, а потом вернуться обратно. К тому времени он успел хорошо изучить селение, и потому в неверном свете убывающей луны ему удалось незаметно ускользнуть, сделав порядочный крюк по рисовым террасам на горных склонах, а затем еще продираться через непролазные кусты и заросли когона.

Когда он добрался до реки, еще не рассвело. Его любознательность была полностью удовлетворена: он видел, как молодежь играла при свете луны, слышал их песни, разговоры. Даяв нагляделся на ремесленные изделия лаудов, посмотрел рисовые поля и посадки сладкого картофеля. Их искусность его изумила. Он возвратился в свое убежище на берегу — туда, где река делала небольшой изгиб, скрытый стеной низкорослого кустарника. Там был небольшой пруд, питаемый источником, а позади него белела песчаная отмель, обрамленная побегами когона, среди которых он спал прошлой ночью. Даяв следил, чтобы на песке не осталось его следов, и тщательно заметал их, когда ходил к источнику напиться. Теперь нужно было выспаться и отдохнуть, прежде чем снова перебраться через реку на свою землю, которая укроет и надежно защитит.