Два Пакистана - [3]

Карачи стремится сыграть свою роль столицы как можно успешнее. У шоссе, на северо-восток от города, на зеленую траву легли белые взлетно-посадочные полосы. Рядом с ними выросли удобные отели различных авиакомпаний. В наши дни Карачи — один из важнейших авиационных перекрестков Южной Азии. Туристу, приехавшему сюда впервые и направляющемуся по дороге из аэропорта к центру города, кажется, что он попадает в столицу Пакистана через главный вход. Великолепное асфальтовое шоссе пересекает квартал вилл, который отсюда тянется на север, до проспекта Джинны, названного так в честь основателя Пакистана.

Если вы захотите приехать сюда из города, вы должны сказать таксисту: «Сосайти чален, бхай» (букв. «Поехали в «Общество»!»), или коротко: «Пэке». Каждый водитель поймет вас, хотя он часто даже не знает, что слова «Сосайти» и «Пэке» означают «Дома общества кооператива государственных служащих». Простые люди, однако, называют эти особняки не иначе как «Колонией взяточников». Название в достаточной степени характеризует отношение простых людей к служащим государственного аппарата. А, собственно, где же им еще взять денег на постройку роскошных вилл?

Если проехать в город через этот элегантный квартал, то вид, открывающийся по левую сторону, на первый взгляд может создать впечатление, что Пакистан разрешил проблему переселенцев успешнее, чем Индия. На старом поле для игры в гольф блестят ровные ряды типовых домиков из волнистой жести. Это так называемая «Тин колони» — «Жестяная колония», которую правительство построило для небольшой части мусульманских переселенцев из Индии. Каждый домик имеет два окна со ставнями и крепкую крышу, вокруг них так же чисто, как и в новых городских кварталах.

Впечатление, создавшееся от «Тин колони», исчезнет, однако, если вы окажетесь у Центральных прачечных или в районе порта. Там многодетные семьи переселенцев живут в неописуемой грязи и нужде. Не так давно их лачуги снесли Операция была проведена быстро: подъехали бульдозеры и сровняли соломенные лачуги с землей. Способ достаточно жестокий, но, с другой стороны, для многих переселенцев это было благом, потому что правительство обеспечило им лучшие жилищные условия.

В 1959 г. за шесть месяцев было построено около 15 тысяч квартир в типовых домиках из бетонных конструкций в предместье Коранги. Некоторые семьи, однако, пришлось переселять насильно, и до сегодняшнего дня многие новым жильем не довольны. Санитарные условия оставляют желать лучшего, так как сюда не проведена канализация. Поселок к тому же расположен далеко от города. Кое-кому приходится каждый день ездить за 15 километров. Дети, а их в каждой семье не меньше пяти, не могут ходить в школу, потому что здесь школ нет. Квартирная плата очень низка, всего лишь несколько рупий. Но если принять во внимание, что кормильцы семьи редко зарабатывают больше 100 рупий в месяц, то не удивительно их требование снизить квартирную плату. Многие из переселенцев, несмотря на более благоприятные условия, отказываются жить в поселке и уходят со своим скромным скарбом назад в город, вновь строя лачуги, где кому удастся. Растущему городу необходимы прачки, и они живут вблизи от городских прачечных.

Пакистанская прачечная — это не европейское предприятие со стиральными машинами, сушилками и другими агрегатами. В лучшем случае это бетонная ванна с отдельным местом для каждой прачки. В Пакистане, как и в Индии, не принято, чтобы стирали женщины. Стирка — чисто мужское дело. Человек, который занимается ею, рано утром обходит дома своих заказчиков и собирает белье в большой узел. Если он не из самых бедных, то, взвалив узел на мула, он отвозит белье в городскую прачечную или просто к берегу реки. Там он мочит белье, мылит дешевым мылом, скручивает жгутом и долго бьет им о камень, до тех пор, пока белье не станет белоснежным или не лопнет. Не лучше обращаются с бельем и прачки в отелях, которые выполняют свою работу обычно во дворе. Я думаю, мне не надо добавлять, что каждая выстиранная рубашка остается без пуговиц, которые разлетаются от ударов. Но в защиту прачек я должен сказать, что большинство из них стирают действительно чисто и очень дешево. Во время работы они любят петь, и, когда их соберется вместе несколько человек, вам кажется, будто вы очутились где-то на молотьбе. Свернутое жгутом белье ритмично бьют о камень, подчеркивая ритм песни.

На побережье можно встретить рабочих, у которых ноги покрыты белой, твердой, до самых колен глубоко растрескавшейся кожей. Они добывают соль. Морская вода во время приливов наполняет глубокие бетонные резервуары. Из них она постепенно перетекает в мелкие чаны и там испаряется. Вода в Аравийском море очень плотная, так как содержит высокий процент различных солей. Песок и ил осаждаются в резервуарах, и в чаны стекает вода уже сравнительно чистая. Горячее солнце быстро превращает ее в пар, а на дне оседают белые кристаллики соли. Рабочие целыми днями бродят в этой едкой щелочи, собирают выпарившуюся соль в корзинки, затем раскладывают ее, чтобы она высохла. Среди бетонных резервуаров снуют вагонетки, отвозя «белый груз» на пункты дальнейшей переработки или прямо на рынок.