Два наследства, или Дон Кихот. Дебют авантюриста - [9]

Маркиза. Хорошо; особенно последний пункт… вот этот, про романы. Жюли, что ты скажешь об этой статье?

Жюли. Извольте, маменька, — я была бы изгнана.

Маркиза. Фи, Жюли!

Г-н Севен. Что такое, мадемуазель? Что я слышу?

Мисс Джексон. О мисс Джулия!

Жюли. Мне бы очень хотелось узнать, какое зло таится в чтении романов? Никогда не понимала, почему…

Маркиза. Жюли, дочь моя, никогда не следует говорить о том, чего не знаешь.

Жюли. Согласна; но о романах я могу говорить, потому что я их читала… И еще прочту…

Мисс Джексон. О да, английские романы — это совсем другое дело.

Жюли. Английские, французские… Я, например, читала…

Маркиза. Жюли!.. Господин Севен, вы слишком хорошо ее знаете, чтобы верить хоть единому слову из того, что она может сказать.

Г-н Севен. Я совершенно уверен, что мадемуазель Жюли…

Жюли. Господин Севен, господин Севен, если вы произнесете еще хоть словечко, то вместо этой арабской чепухи, которую я копирую на свое рукоделие, я разборчиво вышью по-французски: «Я читала романы!» И подпишусь: «Жюли Монришар».

Маркиза. Господин Севен, прошу вас, поднимите мои ножницы. (Тихо.) Умоляю, не пререкайтесь с ней…

Г-н Севен. Это сделало бы вышивку несколько романтической… Последние статьи пропускаю. Это о форме, носильных вещах. Вы все это прекрасно подготовили. Серое платье, белая вуаль, передник из грубого полотна…

Жюли. О, из грубого полотна. Фи! Мне нравятся передники из черного левантина с карманами, украшенными голубыми лентами!

Маркиза. Нет, из грубого полотна очень хорошо. Скромно и подходит этим бедным созданиям.

Жюли. Они будут как Золушки. Тогда закажите им зеленые туфельки.

Г-н Севен. После того как статьи конституции — ибо, мадам, это подлинная конституция, каковую вы даруете Приюту Кающейся Богоматери, — будут зачитаны, введут пансионерок, которые продефилируют перед монсеньором и дамами-покровительницами…

Жюли. Под какую музыку? Я предлагаю марш из «Семирамиды». Тра-ля-ля. (Поет.)

Г-н Севен. Верно, мадемуазель Жюли предложила хорошую идею; немного музыки не повредит. Вы знаете, у нас уже есть несколько девочек, сносно поющих духовные гимны. Если они запоют ваше прекрасное: «Царица небесная, престол твой заоблачный…»

Маркиза. Вы помните!

Г-н Севен. Знаю наизусть.

Маркиза. Нет… Кроме того, видите ли, музыка господина Луккези недостаточно передает то чувство религиозной безмятежности, которую я пыталась выразить в этих стихах.

Г-н Севен. Какую лишенную поэзии душу надо иметь, чтобы думать о музыке Луккези, слушая ваши стихи?

Маркиза. Посмотрим.

Г-н Севен. Ладно, вот и все. Они продефилируют и построятся в два ряда для пения. Беда в том, что их пока лишь семнадцать. Для дефиле нам понадобится четное количество… Я подумаю… (Тихо.) Вы знаете, госпожа Лелоррен могла бы предоставить нам кого-нибудь для церемонии. Вот хоть свою горничную, которую она нам намедни расхваливала…

Маркиза. Да что вы?

Г-н Севен. Увы, да. Это уже третья, с которой случается подобное несчастье. Впрочем, зачем жить в такой близости от кавалерийских казарм?

Маркиза. Я решительно огорчена; но если уж несчастье должно было случиться, признаюсь, я не слишком расстроена, что оно произошло в этом доме.

Г-н Севен. Это потому, что они уже привыкли?

Маркиза. Не будьте злым, господин Севен. Просто госпожа Лелоррен обладает поразительной снисходительностью. Вы представить себе не можете, какие подстрекательские предложения делает она в наших комитетах. «О, дамы, она так несчастна!..» Это ее выражение.

Г-н Севен. Если бы урок пошел ей на пользу! (Громко.) Церемонию славословием закончит аббат Баллон.

Жюли. Как вы сказали, господин Севен? Чем закончит?

Г-н Севен. Славословием.

Жюли. Я думала, он способен только на многословие.

Г-н Севен. Очень мило!

Маркиза. Отвратительно! Жюли!..

Г-н Севен. Затем госпожа герцогиня де Розвиль соберет пожертвования, вот и все.

Маркиза. Нет-нет, никаких пожертвований в моем доме; это может испугать некоторых моих постоянных посетителей. Должен прийти князь де Ларджон. Вам известно, что его раздражает, если у него просят денег для обездоленных. Он предпочитает подавать милостыню инкогнито… по-своему. Впрочем, я кое о чем хочу его попросить…

Жюли. Как! Бесплатное развлечение? Честное слово, я считаю, что можно и хорошенько заплатить, чтобы взглянуть на семнадцать пансионерок в передниках из грубого полотна, не говоря уже о славословии. Как жаль, что мне не разрешают присутствовать на празднике!

Маркиза. На празднике? Жюли!

Жюли. Маменька, славословие на закуску — это очень грустно. Знаете, что бы подошло для финала? Неистовая полька. Господин Севен, хотела бы я взглянуть, как вы отплясываете польку.

Маркиза. Жюли, вы забываете, что вы в трауре по вашему отцу… И как могло случиться, что моя дочь употребляет столь простонародные выражения… Этому вас, верно, научила ваша горничная?

Жюли. Вовсе нет, я их знаю от герцогини де Розвиль.

Маркиза. Превосходный образец для подражания! Видимо, вы хотели бы походить на нее настолько, чтобы весь свет назвал вас безумной, как ее.

Жюли. Велика беда прослыть безумной! Только такой ценой можно получить свободу делать все, что пожелаешь.