Два друга - [43]

Хромой краем глаза заметил коварную улыбку самки и понял, что судьба светло-серого ее не беспокоит, а это значит, что симпатия на его стороне. И тут он дико зарычал, надеясь, что соперник струсит и уйдет прочь. Ведь так случалось не раз. Но заметив, что молодой соперник приготовился к броску, Хромой, выбрав удобный момент, стрелой кинулся на него и удачно полоснув по шее клыками, прокусил вену и, как тугая пружина, отскочил назад. Светло-серый неистово зарычал, но тут же поперхнулся кровавой пеной и все еще намеревался броситься на старого пирата, но этого не получилось. Постепенно силы изменяли ему, глаза застилал туман, а сомкнувшиеся на шее челюсти страшного противника не давали дышать. Вскоре тело приконченного зверя судорожно сжалось, обрызгав кровью молодую траву.

Когда со светло-серым было покончено, Хромой гордо подошел к волчице. Они по-собачьи обнюхали друг друга и стали друзьями.

Неприязнь, а потом вражда к светло-серому возникли у волчицы с гибелью ее волчат. А случилось это вот как.

В начале мая у волчицы народилось шесть слепых детенышей. Молодая мать длительное время не покидала гнездо. Она боялась оставить беззащитных малышей, и с первых дней еще едва теплившейся жизни она кормила их своим молоком. Корм ей в это время приносил светло-серый, но когда ему не удавалось что-либо добыть волчица голодала. Но вот у малышей открылись глаза, молока стало не хватать и волчица вынуждена была уходить на промысел. Всякий раз, когда она возвращалась, каждый из волчат стремился урвать наибольшую долю пережеванного мяса. Постоянно из-за дележа происходили драки, и матери приходилось унимать разбушевавшихся детенышей.

Волчата росли и развивались с поразительной быстротой, и вскоре у них появилось любопытство к окружающему. Но внушенный матерью запрет не позволял им покидать гнездо. Кроме того, они какое-то время испытывали страх ко всему постороннему, и это понятно, ведь это чувство они унаследовали от своих древних предков. Но шло время и над волчатами начали действовать другие неведомые силы. И тогда запрет матери был нарушен. Однажды, оказавших без родителей, волчата выползли наружу. В начале с непривычки от яркого света у них болели глаза. Душные запахи лесных трав и цветов кружили головы, но открывшийся мир увлек их. Все было интересно, правда, случалось, когда мелькнувшая тень пролетевшей птицы или крик сороки наводили на несмышленных ужас, и они плотно прижавшись друг к другу, ждали беды. Но убедившись, что опасности нет, с любопытством смотрели на окружающее.

Так раз за разом, забывая страх, волчата уходили от гнезда все дальше и дальше.

Но однажды волчице не повезло. Ей долго пришлось преследовать старого зайца, а в это время местный лесник с сибирской лайкой обходил свои владения. Лесник знал, что где-то в его обходе есть логово волков, но обнаружить гнездо никак не удавалось. На этот раз поиски лайки оказались удачными. Миновав заболоченный лес, она вышла на сухую гриву, вскоре напала на свежий след уходивших к гнезду волчат. Звериная тропа привела лайку к поваленной бурей ели. Здесь далеко под корнями она нашла выводок до смерти перепуганных волчат. Зверюшки плотно прижались друг к другу, шерсть на них вздыбилась, увидев незнакомца, они зло зарычали.

Не зная, как поступить с находкой, лапка властно залаяла, призывая хозяина. Так шесть волчат оказались в мешке, и хотя тяжела была ноша для старого хозяина леса, он шел и радовался, ведь за волчат дадут большую премию, а главное то, что уничтожив выводок хищников, спасает от гибели десятки животных.

Когда волчица вернулась к логову, ее не встретила шумная ватага малышей, а на площадке у гнезда она причуяла следы собаки и человека и инстинктом матери поняла о случившемся. Но поняв это, она все же пыталась найти детенышей. В эту ночь и в следующие дни она избегала всю округу, призывно выла, но все напрасно и, поняв непоправимое, прекратила поиски.

Виновником гибели волчат волчица считала светло-серого. Ведь это он, отец семейства, не обеспечил ее и детенышей кормами и раньше времени вынудил от малышей уходить на добычу. Понимая так, волчица перестала допускать к себе бывшего друга и затаила к нему злую, звериную ненависть. Самец тяжело переживал отчужденность своей подруги и, терзаемый тоской, как тень, бродил по ее следам, но приблизиться к ней не решался.

Одиночество пугало светло-серого и лишь появление двух переярков вносило какое-то успокоение. Эта пара хищников вела самостоятельную жизнь, но привычка к матери в какой-то мере удерживала их в местах, где они родились и где обитала она.

Сейчас, когда другом матери стал Хромой, он принял переярков в свою стаю.

Незаметно подкралась осень. Она обрызгала кусты и деревья цветистыми красками. Зимовать в этих местах Хромой не хотел. Все ему опостылело, да и урон стадам причинен большой, а пастухи и население возненавидели серых бродяг за разбойничьи дела и, казалось, что здесь их всюду поджидает опасность. Недавно чьим-то выстрелом был заранен переярок, а как-то при попытке ворваться в стадо пастухи открыли такую кононаду, что стая с трудом унесла ноги. И вожак повел стаю в места, которые оставил зимой после потери семьи и своего ранения. Старый пират знал, что в этой глуши сейчас нет волков, а пастухи ведут себя беспечно, и набеги на стада будут удачными. Так все и получилось. Поздней осенью гибель животных от стаи Хромого приняла нетерпимые размеры.