Два друга - [45]

В расположении нашего привала всю ночь горел костер. Его пламя то замирало, то ярко полыхало, посылая ввысь миллионы искр. Иногда с неба падали звезды.

Кругом царила поразительная тишина, лишь изредка нарушаемая криком ночной птицы да негромким лаем какой-либо собаки. Этот лай будил меня, вызывал тревогу за четвероногих друзей. Ведь завтра они встретятся с сильным и коварным врагом.

Вся ночь прошла в чутком и тревожном сне, какой обычно бывает на лесном привале. И лишь в застывшей тишине показался рассвет, и небо на востоке покрылось зеленой лазурью, а звезды постепенно гасли — спать уже не хотелось. Вскоре проснулся окладчик, и почему-то этот лесной человек говорил со мной шепотом, как будто он боялся потревожить торжество нарождающегося дня.

Окладчик рассказал, как на вечерней заре на выбу отозвалась волчица, как зло, по-собачьи, тявкали переярки и тоскливо пищали прибылые. Но Хромой не отозвался, и это нас тревожило. Неужели старый пират ушел от стаи, и завтра мы не встретимся с ним?

Постепенно лес и земля заполнились розовым светом и вскоре показалось большое солнце. Настал новый день, и каждый из участников команды задавал вопрос — принесет ли он охотничье счастье?

Наскоро позавтракав, мы пошли к месту, где на заре отозвались волки. Я иду с окладчиком и вижу, как послушно следует за доезжим разомкнутая стая. Вот он дает свисток, и собаки широко рассыпались в полаз. И тут мне кажется, что они вот-вот отдадут голоса, а потом дружно погонят хищников. Но всюду тишина. Она нарушается лишь порсканьем доезжачего, да шорохом от бегущих собак.

Наконец, в крупном лесу послышалось певучее контральто Пурги и глубокий бас Орла. Это они напали на горячий след зверя и требуют помощи других собак. И как по команде эта помощь тут же подоспела, и начался дружный и злобный гон, от которого по моей спине выступила испарина, пробежали мурашки. Но слушать эту своеобразную музыку было некогда. И я и мои товарищи, по указанию окладчика, спешим занять предполагаемые лазы зверя или перехватить идущего из-под гона. Вскоре на кого-то из охотников нарвались прибылые, и по ним зачастили выстрелы, но это не нарушило слаженность работы стаи. Гон идет дружно, без скола. Но вдруг, к удивлению участников, Пурга отвалила от стаи и жарко, очевидно, по-зрячему взяла зверя. Ее голос постепенно удалялся вправо, тогда как низкий бас Орла и голоса других собак уходили по прямой. Доезжачий понял ошибку Пурги. Он сделал все, чтобы сбить ее и вообще остановить гон, но этого не удалось. Вскоре голос выжловки еле доходил до слуха, а затем совершенно потерялся в лесной дали.

Хромой по опыту знал, что стая, лишенная вожака, будет безопасна, и он решил отбить Пургу от стан, а потом разделаться с ней. Выбрав удобный момент, Хромой отделился от гонных волков и приблизился к Пурге. И стоило ей увидеть хищника, как она оставила стаю и пошла по зрячему. Защита семьи от опасности существует у многих животных. Например, даже старая птица всегда старается сбить собаку с правильной работы, увести от выводка. Так в данном случае поступил и Хромой, но он просчитался. Пургу заменил Орел.

Теперь уверенно правил стаей Орел. Он взял след волчицы и ее старших потомков и не давал им вздоха. Волки ходили широко, но вскоре молодые самцы напоролись на затаившихся охотников и были убиты. Перехватить волчицу никак не удавалось. Она была осторожным зверем. Во время гона кроме мастерства, она умела использовать слух, зрение и особенно чутье. Стоило ей причуять следы человека, как она бросалась в в сторону. Слух позволял ей определить расстояние и направление противника. Но постепенно от преследования собак, она потеряла скорость. Ведь постоянная забота о семействе прибылых изматывали силы волчицы, вот это, наверное, и сказалось сейчас на ее выносливости. А сытые и тренированные гончие не сбавляли хода и, казалось, забыли усталость. Вскоре на лесной поляне они остановили зверя и злобно на него рычали.

Заслышав, что гон прекратился, мы с доезжачим спешим к месту схватки, и вскоре нам представилось редкое зрелище. Плотным кольцом собаки окружили хищника, но волчица продолжала зло огрызаться и, когда молодая горячая выжловка попыталась схватиться с ней, то тут же отскочила, получив рану в плечо. Схватку собак с противником мы наблюдали из лесной опушки, будучи уверены, что все обойдется без нашей помощи. Но нас удивило поведение Орла. Казалось, что в этой схватке он не намерен участвовать. Выжлец понуро сидел в стороне и лишь изредка рычал, а то задирал голову звал свою подругу и очевидно хотел, чтобы именно она завершила исход борьбы, ведь такое случалось не раз. Но возможно и другое. Может, инстинкт подсказывал ему о случившемся несчастье с Пургой, и он тосковал о ней. А в общем, почем знать… И лишь, когда молодая выжловка заплакала от боли, причиненной волчицей, Орел как бы опомнился, пришел в себя. Он смело вышел в круг. Шерсть на нем вздыбились, он страшно зарычал. Такое поведение противника очевидно испугало волчицу. Она высоко задрала морду и жалобно завыла. И все же, пожалуй, это была не просьба к противнику о снисхождении, а скорее всего призыв, обращенный к Хромому о помощи. Так она звала его несколько раз, но напрасно. Ведь в это время старый палач был где-то далеко.