Два дня в апреле - [84]
Но жизнь распорядилась иначе. Буквально спустя два дня после разговора с Карен она, торопясь в научную лабораторию, едва не сбила с ног этого самого Тео, вынырнувшего откуда-то из-за угла коридора. Он был не один, в компании ещё двух приятелей. Но, как только он увидел её, Уна сразу же, по выражению его лица, догадалась, что Тео всё знает. «Ну, конечно же, он знает! А как же иначе?»
«Привет!» — промямлил он не очень уверенным тоном, но она проскочила мимо, сделав вид, что не услышала. С какой стати она станет с ним здороваться? О чём им говорить друг с другом? Что такого он может сообщить ей? Такого, что она хотела бы услышать… Да ничего!
Но, возвращаясь после школы домой, она обнаружила, что Тео в одиночестве маячит возле школьных ворот. Её, что ли, поджидает? Или кого другого?
«Уна!» — окликнул он, как только она подошла ближе. Она снова прошла мимо, не удостоив его даже взглядом. И лишь ускорила шаг, направляясь прямо домой. Сейчас она всегда после уроков шла домой, и только домой.
Мальчишка поплёлся за ней. «Пожалуйста, выслушай меня!» — взмолился он наконец. Но она никак не отреагировала на его просьбу и лишь сменила шаг на бег. Она бежала до тех пор, пока не стала задыхаться от нехватки воздуха. Казалось, ещё немного, и сердце выскочит из груди. Она перебегала улицы, не обращая внимания на движущийся транспорт, почти расталкивала прохожих на тротуарах. Каким-то чудом в самую последнюю минуту избежала столкновения с прогулочной детской коляской, едва не зацепив и не перевернув её. И всё ради того, чтобы удрать от Тео, оторваться от его преследований. Безрезультатно! Она устала, выбилась из сил! У неё не было сил даже сказать ему, чтобы он убирался прочь со своими приставаниями.
— Послушай! — выдохнул он, догнав её и тоже тяжело дыша. — Я знаю, что ты не хочешь разговаривать со мной! И понимаю, что…
Уна тут же поворачивается к нему спиной, чтобы не видеть его лица, чтобы вообще не видеть его, потом с трудом отрывается от стены, прислонившись к которой она пыталась восстановить дыхание, и заставляет себя снова двинуться в путь.
— Это был несчастный случай! Понимаешь? — кричит он ей вслед. — Мой отец до сих пор не может прийти в себя! Мы все…
Уна зажмуривает глаза, крепко-крепко, чтобы удержать слёзы, но поздно! Одна слезинка уже скатывается по щеке и тяжело падает ей на губу.
— Честно! Если бы ты только знала, как он переживает из-за всего этого и как…
Внезапно она останавливается и круто разворачивается лицом к Тео. Какое-то время она молча сверлит его ненавидящим взглядом, чувствуя, как сердце в груди возобновляет свой бешеный ритм.
— Твой отец жив! — выдыхает она наконец с дикой яростью в голосе. — А моего отца больше нет! Это ты понимаешь? Да мне плевать на все его переживания. Плевать сто тысяч раз! Лучше бы он погиб, а не мой папа! Провалитесь вы все пропадом! Вся ваша семейка!
Тео растерянно молчит, переминаясь с ноги на ногу. Люди невольно прислушиваются к её крикам. Многие поворачивают головы в их сторону. Ну и пусть! Плевать ей на чужое любопытство! Уна снова разворачивается и шагает прочь, пытаясь проглотить ком, застрявший в её горле. «Наверняка после таких жёстких слов он больше не потащится за мной», — решает она про себя.
Уна не стала рассказывать никому о том, какая у неё произошла стычка с Тео. Даже с Кьярой не поделилась. Но несколько недель после того разговора она во время переменок передвигалась по школе, словно лазутчик, торопливо перебегала из одной аудитории в другую, стараясь нигде не столкнуться с Тео. «Ну, а если встречи всё же не миновать, то сделаю вид, что не вижу его в упор». Но Тео и в самом деле не было видно. Нигде! По всей вероятности, парень тоже решил всячески избегать её.
За это время Уне удалось отыскать ключи от папиного магазина, и она возобновила свои ежедневные походы туда. И очень скоро она стала замечать за собой разные чудачества… Всякий раз, когда корпела над очередным домашним заданием в подсобке, она прислушивалась к звенящей тишине вокруг, и мерещилось, постоянно чудилось, что вот-вот из-за закрытой двери она услышит папин голос. Или даже он сам войдёт в подсобку, положит руку ей на плечо, погладит по голове… А порой она так явственно слышала его смех или шуршание колёс его велосипеда.
Но шло время, неделя сменяла неделю, острота и боль утраты стали притупляться. Зато всё чаще в её памяти всплывали те ужасные слова, которые она в запале бросила в лицо Тео. «Лучше бы он погиб, а не мой папа!» Как она могла сказать такое? Как могла пожелать кому-то смерти? Да, она люто ненавидела того человека, по вине которого, пусть и частичной, погиб её отец. Но не до такой же степени, чтобы желать ему смерти… Папу этим не вернёшь, а вот от собственных проклятий ничего хорошего не будет. Разве можно было швыряться такими обидными словами? В конце концов, она же не ребёнок какой-нибудь взбалмошный! Сейчас ей было стыдно. Очень стыдно! Она повела себя недостойно. Это факт!
Чувство вины не проходило, и тогда Уна решила извиниться и покончить с этим неприятным инцидентом раз и навсегда. Хватит с неё бесплодных угрызений совести. Ей и так сейчас плохо. Хуже некуда!
Маленькие города всегда полны слухов. Когда Одри Мэтьюз организовала художественную студию для взрослых, новость мгновенно облетела округу. Туда записались шесть человек – четыре женщины и двое мужчин, связанные между собой не очевидными на первый взгляд узами. Они рисуют, делятся тайнами, влюбляются, грустят и рассказывают увлекательные истории, в которых каждому из них отведена особая роль.
Наши жизни выписаны рукой других людей. Некоторым посвящены целые главы. А чье-то присутствие можно вместить всего в пару строк – случайный попутчик, почтальон, продавец из булочной, – но и они порой способны повилять на нашу судьбу. Хелен и Сара встретились на мосту, когда одна из них была полна желания жить, другая же – мечтала забыться. Их разделяли десяток лет, разное воспитание и характеры, но они все же стали подругами, невидимыми друзьями по переписке, бережно хранящими сокровенные тайны друг друга. Но что для Хелен и Сары на самом деле значит искренность? И до какой степени можно довериться чужому человеку, не боясь, что однажды тебя настигнет горькое разочарование?
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.
Кира живет одна, в небольшом южном городе, и спокойная жизнь, в которой — регулярные звонки взрослой дочери, забота о двух котах, и главное — неспешные ежедневные одинокие прогулки, совершенно ее устраивает. Но именно плавное течение новой жизни, с ее неторопливой свободой, которая позволяет Кире пристальнее вглядываться в окружающее, замечая все больше мелких подробностей, вдруг начинает менять все вокруг, возвращая и материализуя давным-давно забытое прошлое. Вернее, один его ужасный период, страшные вещи, что случились с маленькой Кирой в ее шестнадцать лет.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.