Душистый аир - [17]

— Ирма, Ирма… — тихо твердил я, словно боясь разбудить ее от глубокого сна.

Где-то на дороге прогромыхала телега.

«Мои возвращаются», — мелькнула у меня мысль, и я начал отступать назад, не отводя взгляда от темной стены леса. Щенок прибежал, стал тереться о мои ноги, прыгать вокруг меня.

— Мы с тобой одни, Мяшкис, — сказал я ему.

Я долго стоял у ворот нашего дома. Вдруг мне подумалось: а что, если Ирма не погибла? Ведь может так случиться, что ее не расстреляли? Как же она могла погибнуть? Она должна быть жива, Ирма!

РАКИ

Мне и в голову не приходило, что в нашей речке, Швяндре, кроются такие сокровища. Иногда случалось мужикам наловить бреднем плотвы, а то и щука попадалась или же язь. Водились в речке и раки, но взрослые их не ловили. Что толку от раков? Только мы, мальчишки, желая показать свою храбрость, запускали руку глубоко под черные коряги, нащупывая там притаившихся речных жителей с цепкими клешнями. Однажды я принес несколько раков домой. Мама кинула их в кипящую воду и вскоре вынула. Они сделались красные! Мама отломила клешни, попыталась добраться до мяса. Глодала, сосала, потом сплюнула и швырнула остатки под стол.

— Разве это мясо? Мочало какое-то.

Я тоже попробовал. Осторожно пожевал, но проглотить не смог. И впрямь мочалка.

Больше я раков домой не таскал. Не только мы — даже кошка есть их не стала. Понюхала, помахала хвостом и отошла в сторонку.

Но вот сегодня я встретил Повиласа Нотаутаса. Он срезал несколько веток ивы, снимает ножом кору с прутьев и насвистывает.

— Что это у тебя? — спрашиваю я.

— Садок — раков ловить.

— А какой от них прок, от раков этих?

— Деньги.

— Ты что, полоумный?

— Сам увидишь…

Повилас высокомерно удалился. «Ну и пусть важничает, — подумал я. — Очень мне надо, как же…» Вскоре выяснилось, что Повилас мне нужен, и даже очень.

Он появился с мячом. Идет себе и хлопает по мячу, а тот упруго подскакивает на утоптанной дорожке. Да и мяч-то не простой — настоящий, покупной, обтянутый красной кожей. Точно такой был у нас в школе. Но там мяч давали изредка, потому что после уроков учитель уносил его и даже запирал на ключ в шкафу.

— Лови! — Повилас запустил мячом в мою сторону, но мяч угодил прямо в картошку.

Я помчался его доставать.

— Попал бы в тебя — ноги протянул бы, — небрежно процедил он.

— Где мяч взял?

— Купил.

— Ладно, брось заливать…

— А ты думаешь, бабушка подарила… Такие штуки на дороге не валяются.

Что верно, то верно — не валяются. Но деньги ведь тоже не валяются.

— Я еще себе авторучку куплю и акварельные краски, потом… ну, не знаю, еще что-нибудь куплю…

Неужели Повилас просто-напросто хвастун? Но вот мяч, он прыгает передо мной. Крепкий, гладкий, отскакивает от земли, как на пружине. Хлоп, хлоп!

— Кидай, Повилас.

Хлоп — у меня. Хлоп — мимо. Вот это да!.. Пошли на луг, там места больше…

Мы бегали, кидая друг другу мяч, вспотели, раскраснелись. Потом с разбегу кинулись на траву в тени.

— Хочешь денег заработать? — вдруг спросил Повилас.

— Брось шутить.

— А я и не шучу. Хочешь?

— Конечно, хочу.

Повилас лукаво усмехнулся, опрокинулся на спину и стал катать мяч по груди.

— Знаешь, откуда у меня деньги? Я раков продаю. Ловлю, а потом продаю.

— Да кто же их покупает?

— Не у нас, а в городе. Там покупают. Да еще как! Отец ездит на базар, и я с ним.

Это было заманчивое предложение. У меня будет собственный мяч, акварельные краски, крючки для удочки, леска… Вот это Повилас — настоящий друг…

А Повилас уже оторвал ивовый прут и показывает, как плести садок. Надо идти на лов ночью, садков брать несколько. Раки почуют ободранную лягушку и полезут…

— А ты мне наготовишь этих лягушек, Повилас?

— А сам?..

— Я… Да ведь я же ни разу еще…

Как только Повилас ушел, я поймал лягушку. Она была холодная и скользкая и, точно ледышка, норовила выскользнуть из рук. Очень хотелось закинуть ее подальше. Но что я скажу, когда Повилас станет спрашивать, как дела. Надо же пойти за раками. И я пойду. И наловлю не меньше, чем Повилас. И заработаю тоже не меньше, вот посмотрим…

В четверг, поздно вечером, мы с Повиласом забрели в речку. Опускали в воду садки и вынимали раков. Опустим — вынем, опустим — вынем.

— Семьдесят первый! — объявил Повилас, кидая рака в корзину.

— Тридцать девятый, — пробормотал я недовольно. Не везет, и все. Нет, погоди, я еще покажу. Это ведь только начало…

Летняя ночь была теплая, без дождя, но мы насквозь вымокли, пробираясь по росистой траве. Одна назойливая мысль сверлила мой мозг: как же мне быть дальше с этими раками? Куда я их дену? Мой отец завтра в город не собирается. И вообще, когда я заговорил с ним об этом, он только рукой махнул: «Еще чего… Голодаешь, что ли?»

Я признался Повиласу, что не знаю, как сбыть свой улов.

— Да, дело неважное, — согласился он и задумался. Потом встрепенулся: — Знаешь что, давай их мне, я и продам.

— Правда, Повилас?

— Мне что… Сотней больше, сотней меньше…

Целый день я ждал Повиласа и мысленно подсчитывал выручку. Если по пятнадцать монет штука… А вдруг по двадцать или по тридцать… Что я куплю? Нет уж, пока ничего, не стану я швыряться деньгами, как Повилас. Вот скоплю пятьдесят, а то и сотню марок, тогда… Тогда…