Душа за работой: От отчуждения к автономии - [17]

…капитал здесь – совершенно непреднамеренно – сводит к минимуму человеческий труд, затрату силы. Это пойдёт на пользу освобождённому труду и является условием его освобождения³¹.

Время непосредственного труда становится в количественном отношении незначительным по сравнению со временем работы автоматизированных устройств. Указанная перспектива сокращения продолжительности необходимого труда и, как следствие, постепенного снижения количества рабочих расценивается сторонниками журнала Рсбеге operaio как явление позитивное. В рамках композиционистской философии оно выливается в доверительное отношение к самоутверждению интеллекта и его сопротивлению попыткам использовать его во благо капиталу.

Как только труд в его непосредственной форме перестал быть великим источником богатства, рабочее время перестаёт и должно перестать быть мерой богатства, и поэтому меновая стоимость перестаёт быть мерой потребительной стоимости. Прибавочный труд рабочих масс перестал быть условием для развития всеобщего богатства, точно так же как не-труд немногих перестал быть условием для развития всеобщих сил человеческой головы. Тем самым рушится производство, основанное на меновой стоимости, и с самого непосредственного процесса материального производства совлекается форма скудости и антагонистичности. Происходит свободное развитие индивидуальностей, и поэтому имеет место не сокращение необходимого рабочего времени ради полагания прибавочного труда, а вообще сведение необходимого труда общества к минимуму, чему в этих условиях соответствует художественное, научное и т. п. развитие индивидов благодаря высвободившемуся для всех времени 32 и созданным для этого средствам.

Соединение технологического потенциала с всеобщим социальным знанием сталкивается с сопротивлением капиталистического уклада, который по-прежнему доминирует в социальных, культурных, психологических ожиданиях пролетаризированного человечества. Экономика, словно всеобщая семиотическая ловушка, препятствует развитию потенциала, вопреки всему заложенного в материальную и интеллектуальную структуру технологического процесса. Маркс продолжает:

Сам капитал представляет собой совершающее процесс противоречие, состоящее в том, что он, с одной стороны, стремится свести рабочее время к минимуму, а с другой стороны, делает рабочее время единственной мерой и источником богатства. Поэтому капитал сокращает рабочее время в форме необходимого рабочего времени, с тем чтобы увеличивать его в форме избыточного рабочего времени; поэтому капитал во всё возрастающей степени делает избыточное рабочее время условием – вопросом жизни и смерти – для необходимого рабочего времени. С одной стороны, капитал вызывает к жизни все силы науки и природы, точно так же как и силы общественной комбинации и социального общения, для того чтобы созидание богатства сделать независимым (относительно) от затраченного на это созидание рабочего времени. С другой стороны, капитал хочет эти созданные таким путём колоссальные общественные силы измерять рабочим временем и втиснуть их в пределы, необходимые для того, чтобы уже созданную стоимость сохранить в качестве стоимости³³.

В этом фрагменте – сторонники композиционизма читали и поднимали его на щит именно в тот период, когда текст Grundrisse снискал известность в Италии – с исключительной прозорливостью сформулированы основные направления развития социальной, политической и экономической истории XX века.

Представление об «абстрактном труде» может служить превосходным введением в истолкование дигитализации производственного процесса, которая стала возможной и получила широкое распространение благодаря изобретению микроэлектроники. Рассуждая о капитале как о постоянно действующем противоречии, Маркс как будто предвидел увлекательную историю XX века, эпохи, в которую капитал, повинуясь инстинкту сохранения своей социально-экономической модели, разрушает созданный им же самим технический потенциал. А когда Маркс провозглашает неизбежность развития творческих, художественных и научных способностей, он предугадывает грядущую интеллектуализацию труда, которая характеризует нынешнюю «постфордистскую» стадию в развитии капитализма. На определённой стадии развития внедрённого в производство умственного труда капиталистическая модель начинает функционировать как парадигматическая ловушка: интеллект и деятельность оказываются в плену у заработной платы, дисциплины и зависимости.

В распоряжении Маркса ещё не было понятия «парадигма», он вынужден заменять его на подчас двусмысленные понятия гегельянского происхождения. Например, его представление относительно диалектического преодоления насущного бытия за счёт отрицания, переворачивания и высвобождения скрытого в насущном бытии потенциала представляет собой производное от концептуального инструментария Гегеля.

Опыт XX столетия позволил нам отчётливо убедиться в том, что вектор развития истории современности не направлен в сторону позитивного разрешения противоречий и что на её горизонте не просматривается никакого диалектического преодоления. Скорее капитал выглядит как патогенный механизм, как двойная связь. Что имеется в виду под двойной связью? Грегори Бейтсон и Пауль Вацлавик под «двойной связью» понимают форму парадоксальной коммуникации, в рамках которой содержание коммуникации противоречит ситуативному контексту. Таковы, к примеру, противоречивые предписания – те распоряжения, приказы и просьбы, в ходе которых отправитель сообщения адресует получателю некую информацию на словах, противоречащую той информации, которая заключена в жестах, аффектах и интонациях. «Двойная связь» результат наложения двух семиотических кодов в ходе коммуникативной ситуации или же результат наложения двух интерпретационных стратегий в ходе единого коммуникативного процесса. С исторической точки зрения есть основания утверждать, что капитал семиотизирует технологический процесс на основе кода (код экономической валоризации), не соответствующего его материальному и социальному содержанию. В результате возникает система неполного взаимопонимания, противоречивых распоряжений, ущербности коммуникационного процесса.