Душа и слава Порт-Артура - [84]

«Господину воинскому начальнику Российской армии в Порт-Артуре. Имеем честь представить следующее: блестящая оборона Порт-Артура заслужила восхищение всего мира. Однако, будучи окружен с суши и моря превосходящими силами и без надежды на выручку, он в конце концов не может не пасть, как бы ни были талантливы военачальники и доблестны русские солдаты…»

Стессель остановился, обвел всех многозначительным взглядом и, выдержав паузу до конца, продолжил:

«… Наша армия готова к штурму, а когда это случится, судьба крепости будет решена. Поэтому во избежание лишнего кровопролития, во имя человечности, мы предлагаем вам начать переговоры о сдаче. В случае вашего согласия благоволите сообщить о том до десяти часов завтрашнего дня, то есть семнадцатого августа тридцать седьмого года, Мейдзи.

С совершеннейшим почтением:

Генерал барон Ноги, командующий осадной армией, адмирал Того Хейхациро, командующий блокирующим Порт-Артур флотом».

Генерал закончил чтение и выжидательно уставился на сидевших за столом. По глазам присутствующих на совещании командиров он без труда прочел ответ на свой немой вопрос…

На следующий день Ноги получил ответ русского командования: «Предложение сдать крепость, как несовместимое с честью и достоинством русской армии и не оправдываемое настоящим положением крепости, не может быть предметом обсуждения».

Кондратенко уходил с совещания с единственной мыслью — угадать, где на сей раз ударят японцы. О сроках думать не приходилось: и так ясно, не сегодня завтра начнется. Эти же думы не оставляли его и в штабе, где он вместе с генералами Белым, Горбатовским, Церпицким, полковником Науменко в очередной раз обсуждали дислокацию русских войск.

Восточный участок от бухты Тахэ до укрепления № 3 включительно занимали роты 15, 16 и 25-го стрелковых полков (всего 16 рот), охотничья команда и три роты флотского экипажа. Командовал участком командир 25-го полка полковник Некрашевич-Ноклад. На северном фронте от Водопроводного редута до форта № 5 включительно оборонялось 25 рот 15, 16 и 26-го полков, три охотничьи команды, две роты пограничников под общим командованием полковника Семенова. Общее руководство здесь осуществлял Горбатовский, который сейчас, беспрестанно вытирая большим платком лысину, наизусть перечислял количество солдат, моряков, орудий, пулеметов и доказывал, что позиции укреплены достаточно, а участок готов к отражению штурма.

Западный фронт обороняли 14 рот 13-го и 27-го стрелковых полков под командованием полковника Петруша, да на Угловых горах находился 5-й полк полковника Третьякова с тремя охотничьими командами и четырьмя ротами моряков.

Все присутствующие предполагали, что Ноги не рискнет наступать на более укрепленный восточный участок. Генерал Белый утверждал, что здесь крепостные батареи точнее пристрелялись к японским позициям и коммуникациям, а также хорошо взаимодействуют с корабельной артиллерией.

Роман Исидорович в душе соглашался с подчиненным, но интуитивно чувствовал, что сейчас, не обжегшись еще как следует, японцы захотят взять крепость как можно быстрее, а на востоке они стоят к ней ближе всего.

В преддверии больших событий обе стороны надежно зарывались в землю. По ночам со стороны японских позиций раздавались неясные шумы, звуки. Изредка тишина разрывалась ружейно-пулеметным огнем. И с той, и с другой стороны шел активный разведывательный поиск. В 4 часа 30 минут 8 августа раздался первый выстрел с японских батарей, и сразу заговорила вся осадная артиллерия. В ответ немедленно открыли огонь форты и корабли, эскадры. Канонада слилась в сплошной гул. Тучи дыма и пыли окутали крепостные верки. В воздухе стояли скрежет и стон. В тыл потянулись носилки с ранеными.

Начался первый штурм крепости.

Роман Исидорович, проснувшийся с первыми залпами, через полчаса был в штабе крепости. Стессель еще не появлялся, но остальные генералы скоро собрались. Поступили первые донесения. Пока по всему фронту шла артиллерийская подготовка, но слева, на передовых рубежах, начала шевелиться неприятельская пехота. Все подошли к сводной карте обороны.

— Господа, — нарушил молчание Кондратенко, — предлагаю распределиться по участкам и немедленно отправиться на позиции. Карту, уверен, все мы уже выучили наизусть, а присутствие в войсках сейчас просто необходимо. По мере возможности через вестовых и по телефону будем поддерживать связь. А к начальнику укрепрайона пошлем посыльного с сообщением, что находимся на позициях.

Никто не стал возражать. Кондратенко вопросительно посмотрел на Смирнова.

Комендант очнулся от раздумий и засуетился.

— Да, да, полностью с вами согласен. Едем немедленно. А генерал Стессель нас поймет, да он, наверно, скоро сам присоединится к нам, — не преминул пустить шпильку в адрес своего недруга Смирнов.

Генералы разъехались по частям. Смирнов отправился на Большое Орлиное Гнездо, Белый — на форт № 2, Кондратенко — к полковнику Третьякову на Угловую гору. При выезде из Нового города его догнал посыльный казак с пакетом от Стесселя. Предписание гласило: «Предлагаю действовать по вашему усмотрению, сообразуясь с наличными обстоятельствами». Так его превосходительство начал руководить боем. Впрочем, дальше этого распоряжения он и не пошел, но Кондратенко только был рад этому. «Ну и слава богу, хоть мешать не будет», — подумал он, направляя лошадь с дороги на узкую тропинку, идущую к подножию Высокой горы.