Дурная примета - [30]
Бдительность оперов за несколько часов хождения по парку под постоянным напряжением притупилась. Немного расслабились.
Резкий крик боли, раздавшийся с самой окраины парка, заставил оперов вздрогнуть и стремглав броситься вперед, напрямую, через кусты. Надо было торопиться спасать Настю и задерживать Козла.
Девушка лежала на траве. Очертание ее тела не было видно, но светлая блузка, специально одетая на этот случай, чтобы в темноте было лучше следить за ней, подсказала операм место падения тела. Обездвиженная поза лучше любых слов говорила операм, что Козел нанес довольно сильный удар. Амортизировать его не смогли ни вуалетка, ни фанерные кружки, ни тампоны из ваты и марли, подложенные между головой и фанерками.
Над Анастасией стоял и орал благим матом не так от боли, как от испуга Эдик Козел. На его кулаке висела Настина вуалетка, на которую Эдик взирал с недоумением и испугом, словно на вцепившуюся в него змею.
Ствол Григорьевского ПМ, уткнувшегося в грудь Эдика, и грозный окрик: «Стоять! Милиция!» — были для насильника в эту минуту испуга и недоумения слаще бальзама. Хоть и неприятная, но реальность. А до этого сразу же после удара кулаком, непонятно откуда взявшаяся адская боль и женский головной убор, будто оживший и вцепившийся стальными зубами в руку. Словно Господь, видя вопиющую несправедливость, действительно решил наказать насильника. Мистика, да и только…
Козел затих и с детской доверчивостью и надеждой на собственное спасение протянул в сторону опера раненую руку.
— Обе! Обе давай! — не крикнул, а гаркнул Кузьмич.
И Эдик послушно протянул вторую руку.
Григорьев достал наручники и застегнул их на обеих запястьях насильника. Потом резким движением сорвал наколовшуюся на кулак правой руки вуалетку.
— Вот так-то, козлик! Отпрыгался, дорогой! И моли Бога, чтобы с нашей сотрудницей ничего не случилось! Иначе тебе конец. Прямо здесь…
Пока Григорьев занимался с Козловским, он, Алелин, возился с Журавликовой, ощупывая пальцами поверх сбившихся волос её голову. Вроде бы никаких травм и кровотечений не было.
«Потеря сознания, — подсказал опыт. — Оглоушил гад!»
Но вот Анастасия тихонько, почти неслышно, застонала и попыталась встать.
«Слава Богу, жива, — обрадовался искренне, чувствуя, как спадает груз ответственности с души и сердца, — с остальным разберемся»..
— Полежи, полежи чуток, — попросил мягко, как просят ребенка, — пусть стресс пройдет. Голова, наверное, кружится? Нет? Это хорошо. А остальное до свадьбы заживет.
— Он напал неожиданно… Извините меня… — почему-то стала оправдываться Настя. — Я не успела защититься…
И заплакала. Тихо-тихо, словно освобождаясь вместе со слезами от нервного напряжения и тупой боли в затылке.
— Все хорошо, все хорошо, Журавлик, — поглаживал он ее по головке. — Видишь, мы его взяли!
И это «мы», не «я», ни «Григорьев», а именно, «мы», соединяющее в себе общие усилия и крутых оперов, и слабого инспектора по делам несовершеннолетних, как волшебное заклинание, повлияло на Анастасию. Она перестала плакать и с его помощью встала с земли.
— Мы тебя взяли! — сказала тихо и твердо, стараясь посмотреть в испуганные глаза насильника. — Ты понял, подонок, мы тебя взяли!
И тот отозвался:
— Я понял…
— Так-то! — констатировала Анастасия и стала прихорашиваться, приводить в порядок свою прическу и одежду.
Непостижима женская логика: только что плакала от боли и испуга — и вот, уже прихорашивается, наводит марафет, словно сейчас это среди ночного парка самое важное и нужное. Да!..
Как не оглушающе громко орал Козловский, однако на его крик никто не отреагировал. То ли из-за музыки не расслышали, то ли расслышали, но сочли за чью-то неумную шутку. Мало ли дураков гуляет по парку? Как бы там не было, но никто не подошел к операм, чтобы узнать, в чем тут дело.
— Да, мы его взяли, — подхватил Григорьев слова Журавликовой, — и теперь он будет петь, как соловей, обо всех своих преступлениях! Ты меня слышишь, Козел? Или хочешь «скакнуть» с обрыва и сломать себе шею? Тогда — ради Бога! Могу даже помочь…
Он, схватив рукой рубашку Эдика, да так, что довольно болезненно царапнул кончиками пальцев по коже спины негодяя, и слегка подтолкнул к обрыву.
Конечно, никто бы Эдика с обрыва не сталкивал. Это был чисто психологический ход, оперский трюк, «чистой воды» прессинг. Надо было «ковать железо, пока оно горячо», пока Эдик разбит и подавлен, пока он не опомнился и не отошел от страха и боли. И Григорьев «ковал»!
— Слышу, — жалобно отозвался Козловский. — Я все расскажу, только окажите мне помощь. Я боюсь, как бы не случилось заражение крови. Надо укол от столбняка.
Как-никак, а Эдик был без году врач. Подонок с хорошим инстинктом самосохранения.
— В отделе мы тебе укол сделаем. И от столбняка, и от провалов памяти, если вдруг такие возникнут, — жестко и со значением сказал оперативник.
Эдик промолчал. Но дрожал всем телом. Такой озноб бывает после глубокого испуга, при смертельной опасности.
— Ты не думай, Козел, что мы тебе случайно взяли. Мы за тобой давно охотимся, козлиная морда и неуважаемый студент четвертого курса мединститута! — продолжал давить своей «осведомленностью» Григорьев, умышленно, раз за разом повторяя в различных вариациях кличку Эдика, чтобы подозреваемый уже сам себя убедил в том, что милиция о нем все знает и запираться тут не только бесполезно, но и вредно. — Так что и «сыворотки правды», о которой ты, надеюсь, слышал, не понадобится — нагнетал страсти опер. — Слышал о такой?
Историко-детективная повесть о том, как в Курской области обнаружили уникальные золотые сокровища гуннов. Действие повести разворачивается в двух временных пластах.
Меч князя Всеволода Святославича, известного по «Слову о полку Игореве» под прозвищем «Буй-тур», вместе с частью старогородского клада, а также многими другими экспонатами и был привезен сотрудниками Трубчевского музея в Курский областной краеведческий. Привезен по просьбе коллег для устроения временной экспозиции в рамках действия федеральной программы о взаимном обмене культурными и историческими ценностями и фондами. С этого начинается запутанная детективная интрига, разворачивающаяся в двух временных пластах. При создании обложки использованы картины «Буй-тур Святославич» из серии художника Андрея Нестерова «На заре Руси» и «Сыщики МУРа» художника Олега Леонова.
Исторический роман «Время бусово» рассказывает о войне между германским племенем готов, захватившими плодородные земли между Днепром и Днестром, и славянами, которые в своем стремлении освободиться от иноземного господства вступают в смертельную схватку с сильным противником. На страницах книги оживает эпоха «Великого переселения народов» с ее кровавым хаосом и разными судьбами отдельных людей, а также целых племен и народов.
Две повести о сложной, но такой важной и нужной работе сотрудников милиции, основанные на реальных событиях.
О рядовых «солдатах правопорядка» — участковых инспекторах, сотрудниках уголовного розыска и дружинниках — хочется рассказать. Хочется поведать без прикрас и фантазий, сделав их героями рассказов и повестей.
Андрею Корешкову, начальнику управления московского страхового агентства, утром повезло – взгляд прекрасной блондинки, приехавшей застраховать свою новенькую Ауди ТТ, был многообещающим. Однако уже скоро стало понятно, что ни о каком романе и речи нет. Блондинка – участница группы мошенников, которые страхуют машины в нескольких агентствах сразу, а потом заявляют об угоне и получают деньги. Андрей, в прошлом опытный работник УБОПА, берется за расследование. Он узнает о существовании банды, запустившей щупальца в разные страны и втянувшей в свою орбиту десятки людей.
На оперативной работе не соскучишься, это майор Вершинин знает точно. Похищение маленькой девочки или двойное убийство бизнесменов — настойчивый и внимательный оперативник раскроет любое преступление. Однако подозрительный несчастный случай с талантливым гитаристом начинающей рок-группы ставит Вершинина в тупик. Похоже, музыкант настроил против себя всех знакомых — значит, к гибели парня причастен кто-то из них. А может быть, это сговор? Однако вскоре и других участников группы начинают преследовать несчастья: дорожные аварии, удар током… Кто же задался целью уничтожить группу?
Во все времена среди тысяч обычных людей едва ли можно было отыскать хотя бы одного человека, обладающего паранормальными способностями. Но в конце двадцатого века, в годы перестройки, вдруг обнаружилось, что на свет все чаще стали появляться дети, от рождения наделенные сверхъестественными, поистине магическими силами. Ученые назвали этих чудо-детей «дети индиго».Герой романа «Проклятие Клеопатры» капитан УГРО Глеб Панов приезжает в поместье миллиардера Никандрова с надеждой, распутав обстоятельства таинственного похищения его пасынка, получить щедрый гонорар от благодарного отчима.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.