Дурная примета - [32]
Камера уже до отказа была набита разношерстными нарушителями, полулежащими и полусидящими как на нарах, так и на бетонном полу. Свежеиспеченному обывателю тут же в нос ударила плотная, едва не до прямой осязаемости, волна, насыщенная неистребимым запахом спиртного перегара и пота множества давно немытых мужских тел. На милицейском жаргоне такой «букет» был окрещен емким словом «духман». Почувствовав крутой духман, каждый человек непроизвольно испытывает позывы тошноты и рвоты. Козловскому стало дурно, и он заколотил в захлопнувшуюся за ним металлическую дверь:
— Выпустите, пожалуйста… Помру, задохнусь…
— Ничего, цел будешь, — вяло отреагировал помдеж. — Таким козлам тут только и место. Может, потеряешь охоту баб насиловать…
Чутко дремавшие обитатели камеры, как только помдеж начал возиться с замками на двери камеры, заволновались, возмущаясь предстоящим пополнением.
— И так дышать нечем!
Но когда услышали, что новым обитателем узилища будет насильник, чуть ли не хором завопили:
— Давай, давай его сюда, начальник! Счас поговорим по-свойски! Поинтересуемся, как это он, падла, наших жен и дочерей насильничал…
Поаккуратней, однако… — предостерег помдеж особо ретивых. — Не стоит искать на свои задницы новых приключений.
Не беспокойся. Все будет тип-топ… Мы только малость помнем его, бить не станем…
В России испокон веков не любили насильников, ни в обществе, ни в местах заключения, и Козловский об этом узнал на собственной шкуре. Еще как узнал!
Сбыв помдежу подозреваемого, Григорьев, Журавликова Анастасия и он, Алелин, поднялись на второй этаж, в свой родной кабинет, обставленный по-спартански, самым необходимым. Два однотумбовых стола из ДСП коричневого цвета напротив оконного проема. Со столешницами, прикрытыми квадратиками оргстекла, под которыми цветные календарики и разные несекретные бумажки. Два сейфа по углам. Пяток расхлябанных разномастных стульев у правой со стороны входа стены, да еще два, поновей и покрепче, за столами, для самих хозяев кабинета. Желто-коричневый, под паркет, линолеум на полу, обклеенные блеклыми обоями стены, давно не стиранные гардины, сдвинутые на края оконного проема, да небольшой, исполненный путем выжигания по дереву, портрет Дзержинского над столом Григорьева. Вот и все. Да, еще был старый двухстворчатый платяной шкаф, стоявший рядом с дверью, одна половина которого использовалась по прямому назначению: для одежды, а вторая была забита всяким хламом: старыми журналами, амбарными книгами, пустыми бланками, мятыми милицейскими фуражками без кокард, устаревшими кодексами и иным ненужным мусором. Все никак руки не доходили, чтобы провести генеральную уборку и очистить шкаф от хлама. Хотя ежегодно в обязательном порядке проводилось по два коммунистических субботника: весной, перед Первым маем, и осенью, перед празднованием очередной даты Октябрьской революции.
— По такому случаю и по сто грамм не грех пропустить, — хлопнул в ладоши Григорьев. — Кстати, у меня в сейфе, помнится, полбутылочки прохлаждается, и пара бутербродиков с колбаской от обеда…. Как считаешь, Петрович?
— Я — за! А как наша дама?
— А это обязательно? — зарделась дама.
— Как же! Да за первое боевое крещение сам Бог велел! — постарался развеять сомнения молодого инспектора ПДН Александр Кузьмич. — Верно, Петрович?
— Анастасия, чисто символически! — пришлось поддержать Кузьмича. — Ради соблюдения традиции, а не ради «пьянства окаянного» и дури в голове. Дури у нас и без водки хватает…
— Ну, если символически, — согласилась, смущенно улыбнувшись, Настя.
Григорьев достал из сейфа пол-литровую бутылку «Столичной», в которой оставалось примерно треть прозрачной, как слеза ребенка, жидкости. Из ящиков стола вынул три стакана. Разлил экономно, по глотку.
Выпили.
Григорьев и он — залпом, чисто по старой офицерской традиции. Журавликова — маленькими глоточками, давясь и поперхиваясь так, что выступили слезы.
— Ну, подруга, ты и даешь? — удивился Григорьев. — Будто сроду не выпивала, а водку в первый раз видишь?
— А я и не выпивала… Ну, если только шампанское… и то на Новый год… немножко.
Пока двигались пешком в отдел, боль, испуг и напряжение последних часов прошли, и Анастасия успокоилась, почувствовала себя куда уверенней, чем это было сразу после нападения на нее.
— Извини, шампанского не имеем! — пошутил Кузьмич. — Чем богаты, тем и рады!
— И куда только наша молодежь идет? — поддержал коллегу с шутливым сожалением на лице, откладывая в сторонку полбутерброда.
За первой порцией могла последовать вторая, а закуси, как всегда, было маловато.
— В милиции так нельзя, — принялся наставлять молодую сотрудницу Григорьев. Причем так же горячо и напористо, как совсем недавно наставлял ее по правилам личной безопасности. — Сама жизнь заставляет выпивать. Не пить, а именно: выпивать. Ибо без этого можно с ума сойти, с катушек слететь, крышей тронуться… Так, Анастасия, дело не пойдет… — весело метал лапшу на уши. — Придется нам с Петровичем шефство над тобой брать, чтобы не потерять боевого товарища раньше срока. Верно, Петрович?
— А что? Я не прочь взять шефство над Анастасией. Так как все красивые дамочки — моя слабость. А красивые инспектора ПДН — само собой!
Историко-детективная повесть о том, как в Курской области обнаружили уникальные золотые сокровища гуннов. Действие повести разворачивается в двух временных пластах.
Две повести о сложной, но такой важной и нужной работе сотрудников милиции, основанные на реальных событиях.
Меч князя Всеволода Святославича, известного по «Слову о полку Игореве» под прозвищем «Буй-тур», вместе с частью старогородского клада, а также многими другими экспонатами и был привезен сотрудниками Трубчевского музея в Курский областной краеведческий. Привезен по просьбе коллег для устроения временной экспозиции в рамках действия федеральной программы о взаимном обмене культурными и историческими ценностями и фондами. С этого начинается запутанная детективная интрига, разворачивающаяся в двух временных пластах. При создании обложки использованы картины «Буй-тур Святославич» из серии художника Андрея Нестерова «На заре Руси» и «Сыщики МУРа» художника Олега Леонова.
Волна, поднятая контрпродуктивной и демонической личностью господина Ельцина, не останавливалась и не затухала. Она уже не была такой явственной, как осенью 1993 года, окропленная не золотом и багрянцем листопада, а кровью россиян, но по-прежнему разрушительной, антигосударственной и антинародной. Ее отрицательная энергия, как ржавчина, как агрессивная кислота, несмотря на то, что стала менее заметной, продолжала подтачивать и разрушать институты государственности, порядка, закона, и самое главное — разъедать души людей.
О рядовых «солдатах правопорядка» — участковых инспекторах, сотрудниках уголовного розыска и дружинниках — хочется рассказать. Хочется поведать без прикрас и фантазий, сделав их героями рассказов и повестей.
Исторический роман «Время бусово» рассказывает о войне между германским племенем готов, захватившими плодородные земли между Днепром и Днестром, и славянами, которые в своем стремлении освободиться от иноземного господства вступают в смертельную схватку с сильным противником. На страницах книги оживает эпоха «Великого переселения народов» с ее кровавым хаосом и разными судьбами отдельных людей, а также целых племен и народов.
Объявления о том, что "железная дорога является зоной повышенной опасности", ныне привычны всем пассажирам. Несколько десятилетий назад их не произносили, но сути это не меняло, потому что к вокзалам и поездам во все времена тянуло преступников всех мастей. На пути у них вставали сотрудники транспортной милиции, такие как инспектор Денисов - герой давно полюбившихся читателю произведений одного из наиболее известных мастеров отечественной остросюжетной литературы Леонида Словина.Содержание:Астраханский вокзалПять дней и утро следующего.
Роман Маури Сариола «Сусикоски и Дом трех женщин» — традиционный детектив с убийствами, совершаемыми из-за наследства.
Сценарий «В душной южной ночи» написан Стерлингом Силлифантом по мотивам книги писателя Джона Белла, создавшего серию романов о негре-сыщике Вирджиле Тиббсе. Однако книга и фильм — совершенно различные произведения. Вирджил Тиббс у Джона была очень близок однотипным, популярным в литературе 30-х образам сыщиков. В сценарии Стерлинга Силлифанта герой картины — личность, переживающая жестокие штормы и бури современной Америки с ее, как всегда, остростоящей негритянской проблемой. Тиббса играет Сидней Пуатье — первый актер-негр, получивший высшую американскую кинопремию — «Оскар» за исполнение главной роли в знакомом советскому зрителю фильме Стэнли Креймера «Не склонившие головы».
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.
Вы любите алмазы, господа (и особенно дамы)? А что вы скажете об алмазе весом в тонну? Такую штуковину, конечно, не используешь в качестве пресс-папье для мемуаров. Но зато и пытаться унести ее в кармане все равно что запихнуть беременную слониху в клетку для хомячка. Однако французские власти все-таки побоялись за сохранность многотонного алмаза, найденного в Африке. И поручили сопровождать «бюджетный груз» нашему другу Сан-Антонио.Тем не менее, нашлись умельцы, которые унесли здоровенный кусок драгоценного графита прямо из-под носа доблестного комиссара.
Американский писатель Стивен Соломита пишет романы, посвященные жертвам городского терроризма и показывает читателю мир, увиденный глазами своих героев.В романе «Укрепленный вход» престарелые обитатели многоквартирного дома становятся жертвами очередной беспощадной волны городского терроризма. Их жилище наводнили наркоманы и проститутки, продавцы наркотиков и бандиты, которых зазвал туда злобный владелец дома, готовый на все, лишь бы очистить свое владение от несчастных стариков. Крутой экс-полицейский Стенли Мудроу в одиночку бросается в жестокую схватку за интересы простых людей, кровью оплачивающих свое жилье.