Дунай - [126]

16. Суботица, или поэзия фальшивого

Мы едем обратно в Бела-Цркву долгим путем через Венгрию, а потом — Югославию, с заездом в Суботицу, потому что баба Анка решила, что мне непременно нужно ее увидеть, раз уж я хочу составить представление о здешних краях. Непредсказуемая, невероятная, Суботица кажется городом очаровательных подделок и пренебрежения правилами. В начале XIV века Габриель Семлени, тайный писец короля Сигизмунда, вручил городу свидетельство о привилегиях с королевской печатью, которое позднее, вместе с множеством подобных бумаг, объявили поддельным, а писец окончил свои дни на костре. В XVI веке, незадолго до того, как Суботица перешла в руки к туркам, здесь жил и правил самозваный царь Иван, знаменитый авантюрист.

Суботица, получившая при Марии Терезии статус вольного города, несет на себе отпечаток нудно-казенного стиля той эпохи, на который в начале XX века наложился безудержный модерн. Дома кричащих желтых и голубых тонов кажутся створками раковин, их покрывают причудливые украшения и орнаменты, похожие на ананасы короны, путти с огромными женским грудями, гигантские бородатые кариатиды, у которых нижняя, львиная, половина тела растворяется в бесформенных складках.

Заброшенная синагога кажется привезенной из Диснейленда: огромные, необхватные купола, яркие краски, фальшивые мостики между разбитыми окнами, поросшие травой лестницы. Здание муниципалитета — оргия витражей, лестниц и разномастных фризов; стиль модерн свободно лился и переливался через край. Здесь такая концентрация и такое сочетание несочетаемого, что начинает казаться, будто каждый из муниципальных советников, съездив в Вену, Венецию или Париж, воспроизвел часть увиденного, муниципалитет — сумма разномастных фрагментов. Брох, видевший за эстетской эклектичностью Вены конца столетия прикрытое мишурой отсутствие ценностей, то есть китч, обнаружил бы здесь вопиющий пример подобного китча. Кажется, что поэзия Суботицы в фальши; в фантазии Данило Киша, удивительного рассказчика об этом городе, фальшивой оказывается и чудовищная фальсификация жизни, осуществленная сталинизмом, и тайная раздвоенность революционеров, которые, стремясь спрятаться от властей, изменяют, удваивают и утраивают, скрывают, утрачивают собственную идентичность. Герои «Надгробного памятника Борису Давидовичу», одного из лучших произведений современной сербской литературы, — персонажи всемирной истории, представляющей собой целую галерею авторов фальшивок, жертв и палачей.

Кто знает, почему китч достиг своего апогея именно в Суботице. В близлежащем Сомборе здание Бач- Бодрогского комитата поражает строгим, геометрическим порядком, основательностью, свойственной городу, в котором вели исследования и проектировали каналы, связывающие Дунай с другими реками. Рядом с Сомбором жили шокцы, в Суботице проживали буневцы, которые пришли веками раньше из Герцеговины и о которых в книге, изданной в конце XIX века, сказано, что они, в отличие от мадьяров, любивших пухленьких и румяных женщин, предпочитали тощих и бледных красавиц. Суботица, стоящая рядом с Венгрией, — приграничный, живой и многоязычный город; порой забываешь, где ты находишься — в Югославии или в Венгрии. На улице Кидрича, на одной из металлических загородок, поставленных в месте проведения дорожных работ, влюбленный и не очень знающий полиглот написал: «Jai t'ame»[103].

17. Нови-Сад и окрестности

Мы снова вернулись к Дунаю. Нови-Сад был «сербскими Афинами», колыбелью культурного и политического возрождения Сербии. Сегодня это столица Воеводины; в парламенте и в органах государственного управления официально употребляются пять языков (сербский, венгерский, словацкий, румынский и рутенский), хотя сербский явно преобладает, а в армии используется только он. Пейзаж Нови-Сада чудесен, над Дунаем возвышается крепость Петроварадин, история которой связана с Австрией и османцами, в окрестных лесах на Фрушской горе прячутся православные монастыри, хранящие иконы и вековой покой.

На базаре в Нови-Саде встречаются крестьянки в национальных словацких костюмах. Вся Воеводина, как и Нови-Сад, демонстрирует многонациональный характер, почти концентрат единства-множественности, который представляет собой Югославия и которому периодически угрожают экономические кризисы и центробежные устремления различных республик. В интервью известному телеканалу Ион Петрович, румын, возглавляющий отдел культурного самоуправления Житиште, признается, что, приезжая в Румынию, чувствует себя за границей. Бачки-Петровац — центр словаков, имеющих крепкие культурные традиции; после раскола 1948 года, который возглавил Тито, многим из словаков пришлось туго из-за того, что их подозревали в симпатиях к сталинистской Чехословакии, а тех, кто перебрался в Словакию, притесняли в связи с подозрениями в приверженности Тито. По телевизору выступает словацкий епископ Йорай Струхарик: лиловый, шишковатый нос выдает здоровую любовь к пиву и колбаскам. Рутены, или русины, тщательно следят за тем, чтобы не смешиваться со словаками и украинцами, находя в своей культуре, — как говорит их представитель Юлиан Рац, — истоки национального своеобразия.