Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении - [6]

Во всем этом нет ничего, что можно было бы назвать отречени­ем.

Экхарт только готов отказаться от того, что можно было бы до­казать как идущее вразрез с верным учением и здравым смыслом. Он утверждает, что его не поняли, и вовсе не признает себя винов­ным.

Экхарт хотел этим доказать, что совесть его чиста перед церко­вью. И разъяснить это хотел он народу, чтобы тем самым снять об­винение и с Ордена, который стоял за него.

Это не был ответ инквизиторам.

Решения своего дела Экхарт не дождался. Он умер в 1327 году. А через два года (27 марта 1329 года) появилась столь желанная кёльнским епископом папская булла, признающая 26 положений учения Экхарта еретическими и называющая вышеприведенное его заявление собственным его отречением от этого учения.

Экхарт сам считал, что его учение вполне согласно с учением церкви. Он исповедывал те же истины, что и учитель его Фома Ак­винский, но подходил к ним иным путем, давал им новый облик и новую жизнь.

Как мистика, так и схоластика принимают за основу непосред­ственное прозрение Бога. Но схоластика принимает это прозрение, или откровение, данным извне, она опирается на чужой опыт, на авторитет Священного Писания. На этом основании строит она систему понятий, которая делает догмат приемлемым для разума. Разумом возвышаясь над природой, она объясняет ее законы. Но отвлеченная мысль остается при этом замкнутой сама в себе, рассу­дочной, разумеющей вещи извне.

Схоласт мыслит о Боге, мистик мыслит Бога. Или еще точнее: он мыслит божественно.

Для мистика сущность человеческой мысли и божественной — одна. Человеческая мысль — отражение мысли божественной и сле­дует ее движениям, поэтому она действительна. Бог мыслит Себя в человеке. Мысль мистика — органическая жизнь его "я", раскрытие этого "я", основа и сущность которого божественна. "Здесь Божья глубина — моя глубина, и моя глубина — Божья глубина".

Живое откровение, горящая действительность, которую как нечто безусловное открывает в ясности и радости погрузившийся в себя дух,— не нуждаются во внешнем закреплении, в символе, в догмате.

В то время как господствующая церковь утверждается на пре­дании и писании, на доверии к свидетельству о Слове жизни тех, "что слышали и видели собственными глазами, что сами были сви­детелями, чьи руки осязали..." мистик познает то же Слово в душе своей, рождаемое Отцом в ее основе и сущности.

Экхарт говорит, поясняя слова Христа: "Это хорошо для вас, что Я вас покидаю, ибо если бы Я не ушел от вас, то вы не могли бы причаститься Святому Духу". Как будто Он говорит: "До сей поры вы видели слишком много радости в Моем видимом присутствии, поэтому не могли причаститься совершенной радости Святого Ду­ха..."

Бог рождает Своего Сына в вечности, и так же, как соверши­лось это рождение однажды во времени, совершается оно в основе и сущности человеческой души. "Бог стал человеком, дабы я стал Бо­гом". Великое "я есмь" мира, Слово, воплотилось в человеке, дабы узнал человек в себе великое "я есмь" мира. Отрешаясь от своего временного лика, он познает в себе бессмертное "я есмь" и в нем становится причастником мировой творческой воли; там он в сре­доточии, из которого исходят лучи ее, там видит он себя "как того, кто создал вот этого человека". В этой глубине, в которой бьет жизнь сама из себя, без всякого "почему" — необходимость и свобо­да становятся единым. Сливая свое "я" с мировым, человек постига­ет мировую волю, как свою. Поняв всем существом своим законо­мерность, он перестает чувствовать закон, как внешнюю силу. Мало того, что, разумея, он исполняет закон, он творит его.

Человек постигает вещи не только внешними чувствами, но и внутренним прозрением. Свет этого внутреннего познания называ­ет Экхарт "искоркой" души. Кто просветлен этой "искоркой", тот познает мир не только чувственно и рассудочно, он познает вещи, сливаясь с их сущностью, познает их изнутри: перестает быть в мире как нечто обособленное, находит все в себе и себя во всем.

Человек стал человеком благодаря своему самостоятельному "я". Но он становится человеком в высшем смысле этого слова, ко­гда он через самопознание возвышается над этим ограниченным "я" до принятия в себя мирового. "Где кончается тварь, там начинается Бог. И Бог не желает от тебя ничего большего, как чтобы ты вышел из себя самого, поскольку ты тварь, и дал бы Богу быть в тебе Бо­гом".

По Экхарту, самая сущность Бога есть любовь. Бог должен лю­бить человека. "Клянусь вечной правдой Господа, должен Бог из­литься всею силою Своею в каждого человека, дошедшего до глуби­ны. Излиться всецело, так, чтобы ни в жизни Своей, ни в сущности Своей, ни в естестве Своем, ни даже в самой божественности Своей не сохранить ничего для Себя, но щедро и плодоносно излиться в человека, отдавшегося Богу". Итак, внутреннее озарение дается не­избежно тому, кто достигает отрешенности, чья личная, обособлен­ная воля молчит. "Дух того человека не может желать иного, чем желает Бог. И это не неволя его, это его собственная свобода. Ибо свобода — это наша несвязанность, ясность, цельность, чем мы бы­ли в нашем первом происхождении и чем стали освобожденные в Духе Святом".