Духовные беседы - [138]

Подвиг монашеский есть борьба со страстями. Но нелегко говорить о том, что есть Божественное бесстрастие. Услаждение страстями приводит нас к удалению от Бога. Я сейчас прошу Бога о том, чтобы выразить непостижимо трудную вещь. Что такое бесстрастная и безгрешная любовь нашего Бога? — Я все время воздерживаюсь говорить об этом, потому что всякая человеческая формула внесет нечто несвойственное Божественному бытию; поэтому как бы приходится все время прибегать к молчанию и ждать, когда, по действию Духа Святого в нас, откроется нам истинный путь. Ибо язык наш создавался в этом мире вещей и он не соответствует тому, чтобы говорить о Боге. И вместе с тем нет другого пути. Невозможно встать на истинный путь без того, чтобы пребыть умом уже вне времени, в Божественной вечности. И речь идет о спасении именно в этом плане. Нам очень трудно вообразить себе, что мы, созданные по образу Божию и по подобию Ему, являемся важным событием даже для Него Самого. Но Бог Творец решил воплотиться и быть с людьми, чтобы показать нам всем, что мы созданы так, что можем получить в вечное обладание жизнь Самого Бога. И эта таинственная жизнь невыразима на человеческом языке.

Итак, когда мы говорим о нашей жизни монашеской, то, быть может, я отягощаю вас словом о конечной цели ее. Но я не стыжусь этого делать, потому что каждый раз при этом я говорю вам: «А начинаем мы с азов». Говоря о конце, я не забываю начала.

Опять возьмем событие, имя которому Силуан. Подумайте, он в одно мгновение слышит молитву и того, кто в Америке, и того, кто на Афоне, и того, кто в другой части населенного мира! Как это ему удается, мы не понимаем. Но мы видим, что он знает нас. Многие молитвы многих людей, о которых нам пишут, говорят о его способности почти предупреждать наш вопрос, предвидя его, и очень быстро... Такой случай произошел с монахом, который получил имя Силуан. И так как «Силуан» есть новое явление в Церкви, монах все-таки мысленно спросил: «Хорошо, как я могу узнать, слышит ли Силуан мою молитву?» И в это время подходит к нему другой монах и говорит: «Вот, у меня есть частица мощей Силуана. Эти мощи благоухают». Это был немедленный ответ на мысль того монаха. Замечательное событие! Мы знаем другие случаи и явления, но не частые.

Так, сам Силуан говорит о том, что все Небо видит все совершающееся на земле. И если мы будем знать об этом, то наше поведение будет иным — исполненным сознания, что и Бог, и все святые знают каждое мое движение: внешнее и внутреннее, особенно ума или сердца. Имея такого порядка свидетельство, и мы попробуем жить просто, но все-таки внимательно, чтобы не совершать никакого греха. А это мы можем сделать только с плачем, умоляя Бога сохранить нас от этого. И когда человек сохранится, тогда он говорит уже как подлинное лицо-персона: «Вонми, небо! Слушай, земле!» — глаголы кающегося человека. Тогда в наших головах и сердцах все совершающееся на земле будет вызывать реакции, не похожие на обычные человеческие реакции. И вся наша жизнь может получить характер освящения словом Господа, о котором Он говорит: «Небо и земля прейдут, а словеса Мои не прейдут». Итак, нам нужно быть очень внимательными к каждому слову и к каждому движению нашего сердца или нашего ума. Наконец тогда человек вдруг увидит, какой есть путь Бога, как Сам Бог живет в Самом Себе — о чем уже невозможно говорить человеческим словом. Всю жизнь монашескую наш драгоценный старец отец Силуан рыдал за то, чтобы Господь открыл Себя всему миру... Силуан пишет: «Говорю я с вами, потому что я знаю Господа». Но этот человек, который «знал Господа», жил среди многих монахов верующих и далеко не всеми был понят. Жизнь Силуана, повторяю, не общий образец. Ему с первых дней монашеского подвига было дано ощутить Божественное нетварное смирение Бога, и он говорил, что смирение Христа неописуемо. Носить его в себе и быть под его действием постоянно человек не может — он выходит из этого мира. Вы знаете, что для многих людей последняя ступень монашеской жизни — это смириться и считать себя хуже всякой твари. А то, о чем говорит Силуан, идет дальше этого — он говорит о смирении Христовом, действительно, как Божественном состоянии. Это атрибут Божественной любви.

Итак, покаянная молитва есть путь «как войти в...». А без сей молитвы всякое научное богословие — это есть «ходить вокруг да около». Конец покаяния, как я дерзнул писать в книге моей, означал бы совершенное уподобление Христу, возносящемуся на Небо и сидящему одесную Отца. Смотрите, какие слова! Господь говорит: «Я победил мир», «Господь восходил на Небо, чтобы сесть одесную Отца» — с каким сознанием живут христиане! И когда мы стараемся познать сей ум христианский, то понятными становятся слова, которые говорит св. Андрей в своем каноне: «Из-за греха и страстей я погубил красоту своего ума».

Беседа 29: О Литургии [272]

Литургия — ощущение победоносной Пасхи. О преложении хлеба в Тело Христа. Жизнь по заповедям Христа. «Смертию смерть поправ». Отец Софроний не познал уныние из-за отчаяния. Об обожении через Причастие. Всякая Литургия — что-то новое. Об особенной глубине Литургии свт. Василия Великого.