Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории - [34]

Джули была именно такой, но временной героиней[68]. Вскоре после «Эпизода с лесбийской свадьбой» Росс и Рэйчел наконец раскрыли свои чувства – в «Эпизоде, где смотрят видео с выпускного бала»[69]. Он остается одним из лучших в сериале. В нем показывают первые флешбеки, рассказывая историю о дружбе Моники и Рэйчел. В нем есть также монолог Фиби о крабах[70] и моногамии. Прическа Энистон в этой серии – лучшая во всем сериале. И в центре находится один из самых эмоционально острых моментов шоу. Просматривая старое видео с выпускного, Рэйчел (и все остальные) видит глубину преданности Росса. Он стоит беззащитный и уязвимый, буквально загнанный в угол. И вот тогда Рэйчел осеняет: он – ее краб. Она не говорит ни слова, просто встает и идет к нему.

«У меня все еще мурашки от этого! Когда она пересекла комнату и поцеловала Росса, публика сошла с ума», – вспоминала Кауффман.

Популярность «Друзей» превратилась в манию – подходящее слово, чтобы описать этот момент в истории сериала. Но почему появилась эта мания? Что такого было в Россе и Рэйчел, что заставило зрителей сходить с ума, когда они наконец сошлись? И что такого было в шоу о шести друзьях, что так сильно привлекало?

На мгновение отбросим очевидное: актеры отлично играли, сериал был хорошо спродюсирован и транслировался в эфире крупной телевизионной сети в прайм-тайм. То же самое можно сказать и о других шоу (спросите об этом заядлых поклонников «Хулиганов и ботанов», «Светлячка» и «Неопределившихся»). История телевидения изобилует односезонными чудесами, которые, по мнению многих, должны были стать лучше, чем «Друзья», но вместо этого просто исчезли.

Я разговаривала с автором и выдающимся критиком Чаком Клостерманом, который своего рода икона поп-культуры поколения «Друзей». Когда сериал впервые вышел в эфир, он его не смотрел. В четверг вечером у Клостермана был включен ABC, где показывали «Мою так называемую жизнь». «Некоторое время казалось, что эти два шоу были почти в философском конфликте. Создавалось ощущение, что ”Моя так называемая жизнь” была попыткой подтолкнуть людей к проблемам современной реальности. ”Друзья” же казались чисто эскапистскими и забавными. Этот конфликт, если он и был, очевидно, длился недолго, потому что ”Моя так называемая жизнь” перестала выходить в эфир, а ”Друзья” становились все более и более известными», – сказал он мне.

«Моя так называемая жизнь» была поистине революционной драмой и рассказывала об ученице средней школы Анджеле Чейз (Клэр Дэйнс) и ее друзьях, преодолевающих всем знакомые муки подросткового возраста. Шоу касалось тех же тем, что и «Друзья», но совершенно в другом ключе. Казалось, эти сериалы не могут существовать на одной планете, не говоря уже об одном и том же временном интервале. В «Моей так называемой жизни» фигурировал персонаж с нетрадиционной ориентацией Рикки (Уилсон Крус, первый открытый актер-гей, сыгравший персонажа-гея), который был метисом, подводил глаза и пользовался женским школьным туалетом. Сериал исследовал не только любовь между друзьями, но и напряжение и сложность, которые неизбежно возникают в этих отношениях. У него даже была своя собственная «будут-они-вместе-или-нет» пара: Анджела и Джордан Каталано (Джаред Лето). Они не целовались на глазах у друзей, выбрав для этого подвал школы. Затем он игнорировал ее до конца эпизода. Как и в случае с «Друзьями», их роман был прекрасен, но в нем присутствовали печаль и разочарование. Джордан не был крабом Анджелы. Он был ее дерьмовым парнем из средней школы.

«Мою так называемую жизнь» обожали критики, но мало кто из зрителей ее смотрел. Клостерман был одним из немногих, кто делал это (пока сериал не закрыли после девятнадцати эпизодов). Он недавно окончил Университет Северной Дакоты и жил в Фарго, работая в газете, специально нанявшей его, чтобы обратиться к новой аудитории поколения X, о которой все говорили. Клостерман в одиночестве проводил вечер четверга дома за просмотром «Моей так называемой жизни», но в пятницу возвращался в университетский городок Гранд-Форкс, где жили его друзья. Они допоздна сидели в баре, возвращались домой пьяными, а затем заваливались в чью-нибудь квартиру и собирались перед телевизором. «Я понял, что они все записали ”Друзей” на свои видеомагнитофоны, чтобы посмотреть сериал, когда вернутся из бара ночью. Тогда я впервые увидел один из эпизодов», – рассказывал мне Клостерман.

Просмотр шоу стал частью его выходных с приятелями. Именно этим «Друзья» были для многих. «Это стало тем, что люди смотрели, казалось бы, только для развлечения, не вдаваясь в подробности и глубину сюжета. В глубине души он тоже чувствовал, и все еще чувствует, что «Моя так называемая жизнь» была лучшим шоу. Оно действительно представляло поколение X, его переживания и ценности. «Моя так называемая жизнь» показывала реальную жизнь людей (стрижки, одежду и отношения). И именно поэтому «Друзья» победили. Они тоже показывали реальную жизнь, но делали ее немного лучше.

«Но когда сериал становится настолько значимым, как это было с ”Друзьями”, все меняется, и начинает казаться, что в каждом решении героев было что-то заложено», – вспоминал Клостерман.