Дружелюбные - [3]
Имя этого соседа, врача на пенсии, показалось им столь диковинным, что они не смогли запомнить его с первого раза. Четверо его детей жили в разных уголках страны: кто-то в браке, кто-то развелся, а двое не успели обзавестись собственной семьей. На их улице он отнюдь не единственный доктор, который ушел на покой или вот-вот собирается это сделать. Кроме него, еще четверо или пятеро из тех, с кем общалась Назия: кто анестезиолог, кто хирург, кто педиатр. Разумеется, ей хватало такта не говорить о собственном здоровье и не упоминать, что ее брат Руми вот уже двадцать лет служит в Бомбее санитарным врачом и врачом общей практики. Шариф общался с соседями, даже с самыми близкими, с гораздо меньшей охотой, но всегда с любопытством слушал все, что рассказывали его жене. Она частенько останавливалась, чтобы полюбоваться весенним пробуждением жизни в палисадниках домов 124 и 126, а также, кажется, 139 – с табличкой «Инвернесс-лодж» на одном из воротных столбов. Розово-белое буйство яблоневого и вишневого цвета Назия находила отличным предлогом, чтобы представиться. Вскоре она уже рассказывала собеседнику о фруктовых деревьях в саду своего свекра в Данмонди. Но сад давно продан, на этом месте вырос многоквартирный дом, а от фруктовых деревьев остались лишь ее воспоминания. Интересно, как теперь выглядит Данмонди. И вообще Дакка.
В саду Аиша и близнецы обсуждали с соседом, врачом на пенсии, одно из деревьев. У него были темные глянцевитые листья, а в последние недели близнецы обнаружили, что оно начало плодоносить. Теперь среди листьев виднелись кисти плотных желтых плодов размером с финик, со складкой, похожей на пупок, снизу; мякоть только-только начала созревать. Дерево, чуть выше двух метров в высоту, подпиралось решетчатой оградой. Должно быть, их сад хранил еще больше сюрпризов и тайн: то, что казалось запущенными лианами, вдруг выпускало бутоны, цвело и вполне могло в один прекрасный день начать плодоносить. Загадка, да и только. Аиша до сих пор обошла не весь сад.
– Не знаю, съедобны ли они. – Девушка разговаривала вполне дружелюбно. Мальчишки же старательно изображали вежливость: руки сложены за спиной, головы наклонены набок – так у них было заведено перед тем, как высмеять жертву. – Может быть, это декоративное растение.
– Вполне, – ответил всем троим с лестницы сосед, обрезая яблоневые ветки, дерзнувшие перелезть через забор. – Их можно есть. Они, правда, вызревают не каждый год. Вспоминаю жаркое лето семьдесят шестого. Фрукты появились рано и поспевали все лето. Вот нынешние вполовину меньше тех, что были тогда. Но вам повезло.
– Я никогда не видел такого дерева, – признался Омит, а его брат-близнец Раджа высказал дурацкое предположение, что это манго.
Они родились в 1976 году в Северной центральной больнице недалеко от этого дома, а манговое дерево видели всего дюжину раз в жизни. И не в той стране, в которой родились.
– Нет, – мягко поправил доктор, – не думаю, что в Йоркшире можно вырастить манго. Это называется локва. А некоторые зовут ее мушмулой, мушмулой японской. Есть мушмула германская, она не такая. Надо дождаться, когда она полностью поспеет и начнет гнить. Только тогда ее можно есть. А эти почти как кумкваты, только кожура куда тоньше.
Потянувшись через забор и рискуя сорваться с лестницы, сосед с легкостью сорвал один из плодов. Они думали, что он его съест, но доктор быстрым отточенным движением бросил фрукт прямиком Радже. Тот не поймал, поднял с земли, с исследовательской тщательностью отчистил, но, вместо того чтобы отправить в рот, отдал брату. Омит послушно съел угощение.
– Какая большая косточка! – сказал он, извлекая ее и швыряя на землю. – Но очень вкусно.
– Ваши родители устраивают вечеринку?
Длинный стол с тарелками и прочими приборами, пять мисок с маринованными овощами, хлебом, райтой [4]; поблескивающая печь для барбекю, взятая напрокат на день; стулья, составленные по два-три-пять там и сям. Не прозвучало ли в голосе доктора упрека? Может, его все же стоило пригласить?
– Придут тетушки, дядюшки и наши двоюродные братья и сестры, – ответила Аиша. – В основном со стороны папы. Все, кто живет в Англии, кроме тетушки Садии, с которой мы не общаемся. Я и видела-то ее пару раз в жизни, когда была маленькой. Она живет в Ноттингеме, но не приедет. А еще у нас новорожденная сестренка, Камелия.
– Какое приятное имя, – пробормотал доктор и снова принялся подрезать ветки.
Какое-то время все были поглощены поеданием локвы. Мякоть под кожицей оказалась свежей и нежной, с кислинкой, пощипывала язык, как лимон, и хотелось еще и еще. Аиша выплюнула на ладонь гладкую жесткую косточку: для такого маленького плода она казалась огромной. Девушка швырнула ее на землю у края сада и выхватила у Омита только что очищенный плод.
– Спасибо большое! – сказала она. – Приятно было познакомиться.
Аиша хотела увести близнецов, но Раджа запротестовал и снова принялся рвать локвы с дерева. Кто-то приехал: снаружи доносились приветствия, и двое нанятых помощников принялись быстро и со знанием дела расставлять блюда и бокалы. Аиша улыбнулась соседу и взяла еще один плод у Раджи. Она вспомнила об Энрико, подвергшемуся знакомству с многочисленным семейством. Этого человека она собиралась… но, стоило ей вспомнить его теперешнего – лысеющего, гнусаво вещающего о себе и своем острове на нижней оконечности Европы, – романтические мысли тотчас улетучились. Она придет ему на выручку, но попозже.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.
Это мир, в котором следят за каждым. Это мир, в котором демократия достигла абсолютной прозрачности. Каждое действие фиксируется, каждое слово записывается, а Система имеет доступ к мыслям и воспоминаниям своих граждан – всё во имя существования самого безопасного общества в истории. Диана Хантер – диссидент, она живет вне сети в обществе, где сеть – это все. И когда ее задерживают по подозрению в терроризме, Хантер погибает на допросе. Но в этом мире люди не умирают по чужой воле, Система не совершает ошибок, и что-то непонятное есть в отчетах о смерти Хантер.
Когда из дома призрения Шейкер-Хайтс при загадочных обстоятельствах исчезают двадцать шесть пожилых пациентов, Линор Бидсман еще не знает, что это первое событие в целой череде невероятных и странных происшествий, которые вскоре потрясут ее жизнь. Среди пропавших была ее прабабушка, некогда знавшая философа Людвига Витгенштейна и всю жизнь пытавшаяся донести до правнучки одну непростую истину: ее мир нереален. Но поиски родственницы – лишь одна из проблем. Психотерапевт Линор с каждым сеансом ведет себя все более пугающе, ее попугай неожиданно обретает дар невероятной говорливости, а вскоре и телевизионную славу, местный магнат вознамерился поглотить весь мир, на работе творится на стоящий бардак, а отношения с боссом, кажется, зашли в тупик.
Нортгемптон, Великобритания. Этот древний город некогда был столицей саксонских королей, подле него прошла последняя битва в Войне Алой и Белой розы, и здесь идет настоящая битва между жизнью и смертью, между временем и людьми. И на фоне этого неравного сражения разворачивается история семьи Верналлов, безумцев и святых, с которыми когда-то говорило небо. На этих страницах можно встретить древних демонов и ангелов с золотой кровью. Странники, проститутки и призраки ходят бок о бок с Оливером Кромвелем, Сэмюэлем Беккетом, Лючией Джойс, дочерью Джеймса Джойса, Буффало Биллом и многими другими реальными и вымышленными персонажами.
В недалеком будущем пациенты реабилитационной клиники Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии, а также правительственные агенты и члены террористической ячейки ищут мастер-копию «Бесконечной шутки», фильма, который, по слухам, настолько опасен, что любой, кто его посмотрит, умирает от блаженства. Одна из величайших книг XX века, стоящая наравне с «Улиссом» Джеймса Джойса и «Радугой тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» – это одновременно черная комедия и философский роман идей, текст, который обновляет само представление о том, на что способен жанр романа.