Другой Зорге. История Исии Ханако - [81]

«В руках я крепко держала оставшуюся кучку обугленного праха. Широко раскрыв глаза, чтобы сдержать готовые хлынуть слезы, я гордо подняла голову и расправила грудь. Этого достаточно, этого достаточно. Зорге живет в моем сердце!»

Весь следующий день Ханако не могла встать с постели. Ей было плохо, но на душе ощущалось удивительное спокойствие. Вечером, перед сном, она поставила урну рядом с подушкой, обняла ее и так уснула. Утром, проснувшись, она осознала, что ее жизнь изменилась. Все последние годы и до самого вчерашнего дня она жила одной мыслью: найти его, то, что от него осталось. И вот эта задача выполнена. Зорге снова с ней. Другой, по-другому, иначе, но это все равно Зорге. Она не забыла его, а теперь, когда урна с его прахом стояла рядом с ее постелью, она ощущала на плечах его тяжелые руки и чувствовала, как медленно, постепенно ее душа и тело наполняются незнакомой ей раньше спокойной любовью и энергией. Зорге найден. Теперь надо бороться дальше.

Память

20 ноября 1949 года Ханако написала адвокату большое письмо, поблагодарив за поддержку, которая, по правде говоря, совершенно ничего ей не дала, и сообщив об эксгумации, а еще через неделю отправилась в издательство, задолжавшее ей деньги. На этот раз она торговалась с директором, который выбил у нее скидку в тысячу иен из ее гонорара, но взамен пообещал выдать всю сумму сразу, а Ханако срочно нужны были деньги, чтобы расплатиться за новую могилу и ритуал перезахоронения. В начале декабря к ней действительно заглянул все тот же парень-каменотес, чтобы до конца оформить договор и напомнить о необходимости заплатить за могилу до конца года.

В январе 1950 года Миякэ внезапно посетил редактор издательства со своеобразными извинениями за утрату портрета Зорге. В качестве компенсации он предложил оплатить изготовление большого скульптурного портрета разведчика одним знакомым мастером. Ханако его тоже знала, это был довольно известный скульптор, и она согласилась, справедливо рассудив, что от этого она уж точно ничего не потеряет. Уже в феврале редактор и скульптор навестили ее вместе, чтобы услышать от нее о Зорге как можно больше. Пожалуй, это было первым ее большим «интервью» о Рихарде, которые со временем стали обычным делом — кого только не принимала она у себя дома. Беседа была долгой, скульптор, кажется, проникся услышанной историей, а на прощание Ханако отдала ему маленький снимок Зорге, после чего скульптор пропал на два месяца. Лишь в начале мая, когда Миякэ уже совсем извелась, он смог приступить к работе.

Через какое-то время он пригласил Ханако посмотреть эскиз скульптуры в свой дом в далеком от центра районе Сакура Дзёсуй. Она с большим удовольствием приняла приглашение и скоро стояла посреди большой комнаты в огромном, похожем на деревенский доме перед вращающейся подставкой. На ней было установлено что-то, накрытое чистой белой тканью. Мастер подошел к стенду и сдернул тряпку. Первое, что подумала Ханако, увидев портрет, было: «Непохож». Несмотря на то что скульптура была уже почти готова и вряд ли имелась возможность внести серьезные изменения, Ханако не могла себя перебороть. «Непохож, — сказала она мастеру, когда тот поинтересовался ее впечатлением. — Совсем непохож».

Скульптора оценка не смутила — кажется, он даже был к этому готов. Достав три фотографии Зорге, в том числе увеличенную с той, что дала ему Ханако, он принялся при ней сравнивать их со скульптурой. Мастер взял лопаточку для глины и на месте принялся за корректировку: глаза похожи, а вот щеки, кажется, должны быть не такие худые. Нос… Рот… Морщины… Ханако молча смотрела, как тот работает. Когда скульптор закончил, они вместе выпили чаю с купленными ею у станции булочками. Ханако еще немного поразглядывала другие его работы (некоторые ей очень понравились) и вернулась домой, чтобы снова навестить мастерскую через пару дней.

Взглянув на портрет Зорге, Ханако сразу поняла, что все это время скульптор к нему почти не притрагивался — практически ничего не изменилось. Оказалось, мастер специально ждал ее, чтобы выслушать советы и внести правку при ней. Больше часа она простояла рядом со скульптурой, рассказывая о Рихарде и давая пояснения по поводу высоты глаз и носа, размера губ и ушей. Ей самой все это было в новинку. Она впервые сообразила, насколько большим получается бюст, заявленный всего лишь в натуральную величину. Поняла, что стоит исправить одну деталь, как приходится исправлять все, а если исправлять все, то конца этому не будет уже никогда. А если вспомнить, что перед ними только эскиз, а окончательный вариант портрета должен быть выполнен в бронзе, то становится вообще непонятно, когда эта работа будет закончена. Вдохновленная творческим процессом, Ханако оговорила условия отливки (черная бронза) и пообещала вернуться еще — работа в мастерской ее затягивала.

Когда спустя три дня она приехала снова, скульптора не оказалось дома. Ее ждало письмо, в котором тот разрешал ей самостоятельно посетить мастерскую, чтобы взглянуть на работу. Заинтригованная, Ханако впервые осталась с портретом Зорге один на один. Она потихоньку откинула белое покрывало и заново осмотрела скульптуру. Общее впечатление было значительно лучше, чем в первый раз, но все равно казалось, что чего-то не хватает. Ханако присела на стул и принялась крутить подставку, чтобы получше рассмотреть работу со всех сторон и найти причину своей обеспокоенности. В конце концов она поняла: по отдельности все детали портрета Зорге были воспроизведены правильно, но вот законченного образа так и не получилось. Скульптор был еще довольно молодым человеком и не знал Зорге. Он просто не сумел передать его дух. Вздохнув, Ханако все же решила забрать бюст, когда он будет готов.