Другой Зорге. История Исии Ханако - [119]
Место, где находилась токийская тюрьма в Икэбукуро[108], стало точкой возрождения города с высящимися огромными кранами[109]; более или менее сохранившееся место казни представляет собой пространство, обнесенное оградой, площадью примерно 300 цубо[110], и засыпанное землей с белым песком, отчего кажется будто почва смешана с известью.
Я пришла сюда вместе со съемочной группой телевизионного фильма «Шпион Зорге». Юда рассказывает, что на казни Зорге присутствовали пять человек: помимо него, тогдашний начальник токийской тюрьмы Итидзима Сэйити, его заместитель, секретарь прокуратуры, а также тюремный священник.
Юда показал на угол, где находилась входная дверь, которая вела к месту казни, и обрисовал маршрут, которым Зорге прошел до эшафота. Он указал место, где, по его словам, на этом пути стоял буддийский алтарь, но Зорге там не остановился и проследовал в камеру, где исполнялись смертные приговоры, и когда Юда спросил: «Не желаете ли вы напоследок что-то сказать?», — Зорге спокойным тоном произнес по-немецки: «Разрешите мне высказать то, о чем я думаю в последние минуты жизни», и трижды выкрикнул по-японски: «Советский Союз! Красная армия! Коммунистическая партия!»
Юда вытащил из внутреннего кармана служебную записную книжку того периода и указал мне пальцем на запись от 7 ноября. Там остались зафиксированные карандашом на немецком и японском языках слова Зорге, сказанные им в последние минуты жизни.
«К эшафоту не вело тринадцать ступенек — он располагался на высоте пола. Начинали с завязывания глаз и надевания веревки, а само устройство виселицы было таким, что человек проваливался под пол. Казнь Одзаки началась вскоре примерно в 10 часов 20 минут утра, а в 10 часов 36 минут и 10 секунд он испустил дух», — низким голосом, прерываясь, объяснил Юда.
Он показал, где стояли пять присутствующих, обращенных лицами к месту казни. «7 ноября — это день Октябрьской революции, он специально был выбран?» — решила уточнить я сведения, прежде прочитанные мной в интервью с Юда. «Будет неправдой сказать, что никакого умысла в этом не было. Мы подумали, что действительно этот день подходит для того, чтобы стать последним в его жизни, поэтому выбор этой даты, возможно, нес еще значение своего рода сострадания к Пути воина. Ну и кроме того, казнь необходимо было привести в исполнение в течение пяти дней[111], и так как 8-е число оказывалось последним, то решили это сделать в один из свободных дней — 7-го числа. Более того, воздушные налеты к тому времени стали очень мощными, и существовало опасение, что в случае отсрочки мы не сможем привести казнь в исполнение», — случайно выболтав истинное положение дел на тот момент, он добавил: «В тот день, как и сегодня, стояла хорошая погода, и помню, в тот вечер тоже был воздушный налет».
Действительно, американские В-29, объединившись в крупные отряды, бомбили тогда столицу империи, и поражение Японии с каждым днем становилось все очевиднее. Поэтому тюремщики вместе с нацистами заходились от приступов жестокости и нетерпимости.
Юда остановился и, потупив взор, произнес, вкладывая в свои слова осознание полученного урока: «Если человек совершил такие страшные преступления, как грабеж или убийство человека, необходимо применять смертную казнь, но если что-то другое, то лучше остановиться».
Однако рассказанное им про казнь в день Октябрьской революции, о понимании Пути воина и т. д. и т. п. — все это было непередаваемо, безгранично отвратительным поступком для советского человека.
Осенью 1967 года я посетила Советский Союз, присутствовала на церемонии, посвященной пятидесятилетию советской революции, после этого некоторое время была в Москве и знаю, что с 9:30 утра 7 ноября на Красной площади проходил военный парад, «марш красных знамен», шагала огромная демонстрация москвичей, несущих плакаты, прославляющие строительство социалистического государства, и выкрикивающих лозунг «Да здравствует марксизм-ленинизм!», а на Мавзолее Ленина стояли руководители Советского Союза и представители иностранных государств и махали марширующим руками, улыбались в ответ. В течение пяти дней после этого и государственные учреждения, и школы отправлялись на каникулы[112], проводились мероприятия дружеского и культурного обмена с группами иностранных представителей.
Театры были заполнены, простые горожане пили, танцевали, отмечали — это был самый главный праздник страны. Поэтому в тот день не должно было быть семьи, проливающей слезы о погибших…
На территории парка с одного угла были посажены кусты и стояла какая-то деревянная дощечка. Я указала на нее Юда и спросила, что это, но он не ответил. Было далеко, и мне пришлось напрячь глаза, чтобы прочесть надпись на дощечке: «Военные преступники». Да, в этой же тюрьме Сугамо рано утром 23 декабря 1948 года были казнены генерал Тодзё и шестеро других военных преступников. Ходили слухи, что их тела были кремированы представителями союзных держав в условиях строжайшей секретности, а пепел развеян над Тихим океаном…
Выйдя за ограду, я рассталась с Юда.
На обратном пути в машине я услышала от одного из сотрудников съемочной группы: «Место казни надо сохранить как память», — и мне почему-то еще сильнее захотелось снова побывать в родных местах погибших. Он тут же добавил: «Чтобы туда поехать, наверное, нужно разрешение», — и я ответила, что это очень затруднительно и хлопотно.
«Лицо» Японии хорошо знакомо всем: суши и сашими, гейши и самураи, сакура и Фудзи, «Тойота» и «Панасоник». Что скрывается на «Обратной стороне Японии», знают только специалисты. Политические скандалы и мир японских туалетов, причины популярности аниме и тайны мафии-якудза, японские свадьбы и надежды русских жен японских мужей, особенности японской географии и японского «боления» в футболе – стали основными темами книги журналиста и японоведа Александра Куланова.Второе издание «Обратной стороны Японии» пополнилось «Афтершоком» – запретными откровениями о японском менеджменте, необычными сравнениями русских и японцев и размышлениями о причинах аварии на атомной станции «Фукусима-1» – всем тем, о чем в Японии не принято говорить, но без чего представление об этой стране будет ложным.
За какие-нибудь четверть века Россия превратилась из страны, где воинские искусства Востока были под строжайшим запретом, в великую державу боевых единоборств, которые практикуют ныне около пяти миллионов человек, объединенные в десятки федераций, что позволяет говорить о самом массовом российском виде спорта. Но в том-то и дело, что японские будо — комплекс традиционных единоборств — никогда не были спортом! Чем они являлись в действительности на протяжении столетий? Что представляет собой личность современного Мастера и Наставника? В чем состоит преемственность канонов будо? Кому дано стать в XXI веке хранителем истинных традиций древних воинских искусств? И, наконец, кто же в Японии имеет право оценивать настоящих мастеров? Ответы на все эти вопросы мы найдем в книге А.
Первый советский военный нелегал в Токио и мастер боевых искусств Василий Ощепков позволял жене флиртовать с японскими офицерами, потому что знал, что с таким местом жительства, как у него, других шансов получить нужную информацию нет. Показания, данные на суде великим разведчиком Рихардом Зорге, журналисты назвали «путеводителем по ресторанам Токио», но карта удивительных перемещений «Рамзая» и членов его группы до сих пор хранит массу секретов. Воспитанный в Токио наставником наследного принца настоящий советский ниндзя Роман Ким написал о повседневной жизни японских разведчиков в Токио так, что невозможно поверить, что он не был одним из них и не собирался вскрыть себе живот перед императорским дворцом.Гении шпионских мест Токио: Ощепков, Зорге, Ким.
Ее звали Люся Ревзина, Ольга Голубовская, Елена Феррари. Еще имелись оперативные псевдонимы — «Люси», «Ольга», «Ирэн», были, вероятно, и другие. Мы знаем о ней далеко не всё, но и то, что установлено, заставляет задуматься. О том, например, какое отношение имела эта эффектная женщина с библейскими глазами к потоплению в 1921 году яхты генерала Врангеля «Лукулл», с легкостью приписанному на ее счет журналистами. И о ее роли в вербовке агентов для группы Рихарда Зорге в Токио. И о том, кем же она была на самом деле: террористкой, которую арестовывала ЧК еще в 1919-м, «преданным делу партии» агентом разведки или одной из последних поэтесс Серебряного века, дружившей с Горьким? Разочаровалась ли она в своем творчестве или принесла талант в жертву оперативной работе? И, возможно, главное: надо ли искать в ее судьбе подтверждения расхожей фразы «совпадений не бывает» или списать все несчастья на волю злого рока, без подозрений на заговор?..
Автор начинал писать эту книгу как исследование, посвященное судьбам репрессированных японоведов (из девяти главных героев книги семь - японисты). Но когда стали известны новые материалы об этих людях, оказалось, что все они без исключения были связаны с российскими или советскими спецслужбами. Кто-то, как Ощепков или Ким, были штатными сотрудниками разведки или контрразведки, кто-то — как Незнайко или Юркевич — были агентами, секретными сотрудниками. Поэтому, когда в ходе работы автору стала известна рукопись их современника, «японского разведчика русского происхождения» — Игоря Ковальчук-Коваля, сразу стало понятно, что рассказ о нем тоже необходимо включить в книгу: ведь это взгляд на те же самые события, тот же исторический фон, но с другой стороны, с изнанки.
Один из самых успешных советских писателей 1950–1960-х годов Роман Ким очень хотел, чтобы в нашей литературе появился герой, способный противостоять знаменитому Джеймсу Бонду. Несмотря на более чем миллионный тираж собственных детективов, он не смог выполнить эту задачу, зато успел поведать о своей жизни младшему коллеге — Юлиану Семенову, который описал приключения Кима и его напарника — Максима Исаева в романе «Пароль не нужен». Так Ким подарил нам Штирлица, но сам ушел в тень, во мрак, как думалось, навсегда.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.