Другой в литературе и культуре. Том I - [45]

. К числу болезненных тем прошлого относятся, в частности, Холокост и украинско-польские столкновения 1930–1940‐х годов. Эссенциалистский нарратив отвергает мысль о вине представителей собственного народа в чем бы то ни было. Украина имеет серьезный опыт по преодолению трагического опыта прошлого. Показательны инициативы украинско-польского примирения, которые осуществлялись с 2001 года. В период президентства В. Ющенко проходили официальные мероприятия на уровне глав государств, посвященные примирению народов. Следует отметить выступление П. Порошенко в Польском сейме, где от имени украинского народа было принесено покаяние за преступления украинцев против поляков в годы Второй мировой войны. К сожалению, подобные инициативы не становятся предметом широкого обсуждения, а это значит, что признание собственных преступлений и покаяние пока не являются частью политической культуры современной Украины. Признавая успех акции примирения в Галичине, не следует забывать, что усилия польских и украинских интеллектуалов не привели к подобному результату на Волыни. Отчасти это связано с тем, что этническое понимание нации преобладает над политическим, а восприятие Другого оказывается отстраненным и отчужденным. При оценке трагедии сильно желание оправдать своих и преуменьшить беды Другого.

Отмечая перезагрузку исторического нарратива, следует напомнить также об усилиях украинско-еврейского примирения. В 2015 году президент П. Порошенко во время выступления в кнессете принес извинения за те преступления, которые совершали украинцы против евреев. Значимость этого события оказалась в той же мере не оцененной украинским обществом, как и в случае с польско-украинским примирением. Украинско-еврейские отношения являются одними из самых болезненных в истории украинской политической нации. Неспособность к радикальному уходу от эссенциалистской схемы продолжает мешать осознанию того, что еврейские общины на территории Украины не должны интерпретироваться в категориях внешнего Другого. Эти люди имеют общую родину с представителями всех других национальностей, живущих (либо живших когда-то) на территории современной Украины. Не касаясь распространенного мифа о природном антисемитизме украинцев, напомню об активнейшей поддержке Евромайдана еврейскими интеллектуалами Украины (С. Глузман, Й. Зисельс, А. Ройтбурд и др.) и наличии «еврейской сотни» среди наиболее активных участников силового противостояния.

В контексте перезагрузки восприятия Своего и Другого в истории личного пространства напомним о наблюдениях Э. Нарвселиус, касающихся коммерческого измерения ностальгии на пограничных территориях[235]. Рассматривая тематические рестораны Львова и других украинских городов, исследовательница отмечает потребность зафиксировать в городском пространстве память об исчезнувшем населении. Так, известный львовский ресторан «Золотая Роза» воспроизводит традицию еврейского довоенного ресторана, добавляя к этому современный коммерческий колорит. Э. Нарвселиус замечает, что ресторан был создан украинцем, не имеющим отношения к уничтоженной общине и преследовавшим простую цель – сохранить важную часть львовского универсума. При отсутствии в украинской политической культуре признания множественности Своего на такую коммеморацию существует запрос «снизу». Популярность «Золотой Розы» свидетельствует о том, что такая потребность в достаточной мере сохраняется. При этом «Золотая Роза» не является кошерным рестораном, сюда ходят именно неевреи, воспринимающие еврейскую составляющую как необходимую часть культурной идентичности Львова. Среди подобных коммерческих знаков исчезнувших традиций можно упомянуть и львовский ресторан «Франц-Иосиф», отдающий дань австро-венгерскому прошлому региона.

С 2014 года для Украины оказался, к несчастью, актуален еще один новый Другой, меняющий контуры обжитого мира. Это переселенцы из Крыма и тех частей Донецкой и Луганской областей, где начались военные действия. Стереотипы, сложившиеся в результате многолетней демонизации, неоднократно создавали конфликты между принимающей стороной и беженцами. При этом основой взаимоотношений оказался поиск нового языка для рассказа о своей идентичности и колоссальный размах волонтерского движения, вовлекающего и тех и других. Появление людей, потерявших дом, неизбежно трансформирует историческую память остального сообщества. Так, львовский ландшафт уже трансформирован появлением крымско-татарского кафе, которое показывают приезжим. Событием февраля 2016 года в Киеве стала выставка «Восстановление памяти», организованная художниками-переселенцами из Крыма и Донецка[236]. Неосуществимое будущее уже несуществующего дома становится частью новой памяти Украины как страны, находящейся в ситуации войны. Историческая память в последние два года приобретает форму диалога разных голосов. Выставка «Восстановление памяти» организована как диалог с Другим, опыт которого для нас не всегда понятен, но с которым мы находимся в общем экзистенциальном пространстве.

Другой актуален сегодня как участник разговора о настоящем и будущем, который обладает собственной памятью, болью и судьбой. В этом контексте продуктивным представляется методологическое исследование Я. Грицака. Он проанализировал дискуссии о Евромайдане, развернувшиеся на таких академических площадках, как «Ab Imperio», «Kritika» и «World Slavic Review»