Начальник сыскного отделения только что не вытолкал сыщика.
— Позвольте домой пойти?
— Нет, — уже назло сыщику ответил он и крикнул заснявшему вдруг от радости Мартону: — Вы знаете Петера Чики?
По лицу юноши прошла судорога.
— Знал. Он был моим лучшим другом.
— Вот как? Хорошо!.. Хорошо!.. Так кто же отвез ему прокламации в Пулу?
— Этого я не знаю.
— Что ж, устроим вам очную ставку.
— Но ведь его казнили!
— А вы уже обрадовались, что свидетеля нет в живых?
— Это я-то, я обрадовался?..
— Молчать! Сейчас устроим очную ставку. Только ни звука, пока я не разрешу.
— Очную ставку? — в неистовом волнении крикнул Мартон. — Так он жив? Петер жив!.. — У Мартона закружилась голова, пришлось ухватиться за письменный стол. — Скажите, пожалуйста, скажите, значит, его не приговорили к смерти?
— Молчать!
Начальник позвонил и приказал ввести Петера Чики. Воцарилась напряженная тишина. В дверях появился Петер, побритый наголо, измученный.
— Иштван Фицек признался во всем, — начал было начальник сыска, но Мартон перебил его.
— Петер! — крикнул с восторгом.
— Мартон!
— Петер! Петерка мой!.. Так, значит, ты жив?!
— Еще как! И помирать не собираюсь. Так что будь спокоен, дружище.
Начальник сыска, пораженный, переводил глаза с одного юноши на другого.
— Мартон? — спросил он. — Что это еще за Мартон? У вас два имени?
— Нет, у меня только одно имя! — крикнул Мартон и закатился неистовым радостным смехом.
— Так вы не Иштван Фицек?
— Нет!
— Почему ж вы не сказали сразу?!
— А у меня никто не спрашивал!
— Бывали вы в Пуле?
— Никогда в жизни.
— Уведите этого… Прочь!
Измученный, но по безграничной радости Мартона уже что-то смекнувший Петер пошел к дверям. Мартон рванулся вслед, но часовой оттолкнул его. Дверь затворилась. Мартон с трудом пришел в себя.
— Значит, меня привели сюда по ошибке? — сказал он. — Требую немедленно отпустить меня!
Начальник сыска процедил сквозь зубы:
— Немедленно? Вот как! Да что вы говорите? Думаете, на дурака напали? Ума у меня еще хватит: братца хотите оповестить, — спасай, дескать, шкуру. Верно? Не бывать этому! Сперва мы приведем сюда этого щенка.
Начальник снова расспросил и выругал незадачливого сыщика «с нюхом гончей» и дал ему третье задание — доставить Пишту Фицека.
И они опять остались вдвоем.
— Ваша профессия? — спросил начальник Мартона.
И Мартон уже назло ему ответил с дружелюбным видом:
— Композитор.
— Что?
— Композитор, — повторил юноша. — Композитор. Всякие писал я песенки, но теперь уже знаю: другая музыка нужна!
— Кыш, мошенничье отродье!.. — рявкнул начальник.
А час спустя, когда явился тот же сыщик «с нюхом гончей» и, чуть не плача, сказал: «Иштван Фицек скрылся!» — начальник сунул ему под нос бумажку и крикнул:
— Вышвырните вон этого негодяя!
— Ну-ну-ну, не больно-то швыряйтесь! — крикнул Мартон, счастливейший в то утро человек. — Вы еще и за пощечину ответите!..
— Выбросьте его!
Сыщик взял Мартона за шиворот и повел по коридорам, потом вниз, к железным воротам. Отдал пропуск часовому. Железные ворота заскрипели. Мартон оказался на улице.
Он сразу же перешел на другую сторону. Остановился. Обернулся. Посмотрел на здание полицейского управления.
— Да, другая музыка нужна!.. — сказал он.
В душе его смешалось все: торжество, любовь, тревога.
Конец
Малеевка — Таруса — Переделкино — Москва — Будапешт. 1952—1963 гг.
