Другая королева - [127]

Поверенный предлагает, чтобы все земли, которые я принесла милорду в браке, вернулись ко мне. Все земли, подаренные мне моим дорогим супругом Уильямом Сент-Лоу и моим прежним прилежным мужем Уильямом Кавендишем, вернутся ко мне. Взамен я должна простить мужу долги по денежным ссудам и отказаться от обеспечения моих детей, которое он обещал мне в браке. Соглашение, которое мы заключили, вступая в брак, по сути, расторгнуто. Я верну себе свое, а он не будет отвечать ни за меня, ни за моих детей.

Я чуть не плачу от облегчения, но ничего не говорю и ничему не даю отразиться на лице. Я снова получу свое наследство, верну себе состояние, которое нажила с мужьями, знавшими цену деньгам и земле и берегшими их. Вот что я себе верну – себя. Я снова стану женщиной, у которой есть собственность, а женщина, у которой есть собственность, сама отвечает за свою судьбу. Мой дом будет принадлежать мне. Моя земля будет моей. Я сама буду управлять своим состоянием. Я буду независимой женщиной. Я наконец-то снова буду в безопасности. Мой муж может быть дураком и мотом, но его разорение не потянет меня на дно.

– Это очень щедрое предложение, – говорит поверенный, поскольку я не произношу ни слова.

В общем-то, нет, это не щедрое предложение. Оно соблазнительно. Оно придумано, чтобы меня соблазнить; но если я затребую денег, которые мне должен муж, он будет вынужден продать большую часть этих земель, чтобы избавиться от долгов и чтобы я смогла бы купить их по бросовой цене и еще с выгодой. Но, наверное, так не водится между графами и графинями.

– Я согласна, – просто отвечаю я.

– Согласны?

Они ждали, что я стану торговаться. Ждали, что я стану стенать о потерянных деньгах. Что потребую наличных. Все хотят денег, земля никому не нужна. Все в Англии, кроме меня.

– Я согласна, – повторяю я.

Мне удается улыбнуться моему господину, который сидит, надувшись, и наконец-то понимает, во что ему обошлось увлечение шотландской королевой.

– Я бы хотела помочь моему мужу графу в трудное время. Я уверена, что когда королева вернется в Шотландию, она окажет ему милость и возместит все долги.

Я сыплю соль на свежую рану. Королева теперь никогда не вернется в Шотландию с триумфом, и мы все это знаем.

Он слабо улыбается моему оптимизму.

– У вас есть документ, который я должна подписать? – спрашиваю я.

– Я его подготовил, – отвечает поверенный.

Он передает документ мне. Он озаглавлен «Акт о дарении», словно мой муж граф не вынужденно возвращает мне мою собственность. Я не стану к этому придираться, как и к цене земель, которая слишком задрана, и лесов, которые не содержались должным образом. Я бы по многим вопросам могла поспорить, если бы мне не хотелось побыстрее с этим покончить, если бы я так не стремилась снова назвать свои земли своими.

– Вы понимаете, что если подпишете, вам придется самой обеспечивать своих детей?

Поверенный протягивает мне перо, и мне снова приходится сдерживаться, чтобы не засмеяться.

Обеспечивать моих детей! Все, что делал мой муж граф, это обеспечивал шотландскую королеву. Наследство его собственных детей промотано на ее излишества. Слава богу, он больше не будет отвечать ни за меня, ни за моих детей.

– Понимаю, – отвечаю я. – Я сама себя обеспечу, и свою семью тоже, и больше не стану ждать от графа помощи.

Он слышит в этом нотку прощания, поднимает голову и смотрит на меня.

– Ты не права, если ты меня винишь, – с тихим достоинством отвечает он.

«Дурак», – думаю я, но не говорю этого. В последний раз я про себя называю его дураком. Я обещаю себе это, подписывая бумагу. С этого дня, дурак он или мудрец, он не может стоить мне моих земель. Может быть дураком или не быть им, как пожелает, но мне он ущерба больше не нанесет. Я снова взяла свои земли в собственные руки, и я их сберегу. Со своими он может делать, что хочет. Может потерять все из любви к ней, если ему придет такая блажь, но мое он тронуть больше не сможет.

Но он верно услышал в моем голосе окончание всего. Он был моим мужем. Я отдала ему сердце, как добрая жена, я доверила ему наследство своих детей и свое состояние, как подобает доброй жене. Теперь и сердце, и состояние ко мне вернулись в целости и сохранности. Я прощаюсь.

1 июня 1572 года, Лондон: Джордж

Вот королева и дошла до предела, которого, мы думали, она не достигнет никогда. Она приказала казнить своего кузена, и казнь назначена на завтра. Днем она вызывает меня в Вестминстерский дворец, и я жду среди прочих в приемной. Я никогда не видел, чтобы двор был в таком подавленном настроении. Те, кто тайно общался с другой королевой, полны страха, и у них есть на то причины. Но даже те, чья совесть чиста, встревожены. Мы превратились в двор, полный подозрений, мы – двор сомневающихся. Тени, которых так долго страшился Сесил, омрачили само сердце Англии.

Королева Елизавета манит меня пальцем, встает с трона и ведет меня к окну, выходящему на реку, где мы можем поговорить наедине.

– В ее вине сомнений нет, – внезапно говорит она.

– Ее вине?

– Его, я хотела сказать. Его вине.

Я качаю головой.

– Но он всего лишь переправил деньги и знал об их планах. Он сдался вам. Он не поднял против вас оружие. Он повиновался.