Другая история. «Периферийная» советская наука о древности - [91]
Наконец, если мы вернемся к советскому историку, нужно помнить и о психологическом аспекте. За сделку с совестью нужно было платить – либо ненаучной верой в теорию, либо цинизмом. Преобладало, представьте себе, второе. Историк в любом случае пропускает свои тексты через себя, несет за них ответственность. Все, что ему приходится писать, как и правки, на которые он соглашается, ложится на его личность, а равно влияет и на его читателей. Легко, но неправильно решить: все хорошее, что написано советскими историками, припишем им, а все банальное – работе редактора; отделить не получится. Поэтому и последствия советского восприятия истории длятся так долго.
И это подводит нас ко второму вопросу: что все это значит для нас? Как бы ни были спорны уроки, которые мы пытаемся извлекать из постигаемого с таким трудом прошлого, сама попытка получить их будет лучше, чем отказ что-то понимать.
Во-первых, на мой взгляд, мы должны видеть, насколько важна мера в научном споре и насколько опасна апелляция к внешней силе в попытках разрешить этот спор в свою пользу. В современной историографии преобладает как раз неумение спорить, которое только начинает преодолеваться. Пока в историческом сообществе память о том, что в науку лучше не привлекать политику, очень сильна; нужно надеяться, что она не будет утрачена тогда, когда научные споры постепенно возродятся.
Второй урок представляется мне решающим, и он касается того, чему учит нас история пребывания русской мысли в марксистской парадигме. Уже давно сказано о том, что это пребывание отразило в довольно специфической форме старое стремление русской культуры к правде, понимаемой как интуитивное сочетание истины и добра. Добро, нужно признать, из этой системы в марксистский период исчезло и, видимо, больше не вернется, а вот истина была поднята до статуса уже постигнутой и потому абсолютной.
Апелляция к абсолютной истине (истине без добра) очень дорого обошлась русской мысли в XX в. Когда я писал книгу, то часто задавал себе вопрос, сколько же оригинальных идей самых разных ученых было остановлено в развитии железными тисками идеологии. Но главное ее нам наказание даже не в этом, а в том, что во многих из нас до сих пор сидит это жало утверждения абсолютной и безоговорочной правды на земле. Многие думают, что всего лишь была выбрана не та теория, а ее абсолютизация (в конечном итоге означающая доведение науки до абсурда) их не смущает. Другие уверены, что и теория-то была выбрана верно, просто абсолютизировать стоило помягче. А вот рассуждения о свободе, возможности выбора, признании вечной относительности познания отмечены испугом, той самой боязнью хаоса, которая сводит мышцы и не дает почувствовать возможности для нахождения действительно нового, нелинейного порядка. Это означает, что условия для поиска очередной жестокой парадигмы, главенство которой может запустить последний виток развития и страдания русской мысли, остаются. И хотя сейчас нет явного претендента на роль божественной теории, сама тоска по ней может возродить ситуацию столетней давности.
Мне кажется, пора переоценить самые основы нашего мировоззрения.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АРАН – Архив Российской академии наук
ВДИ – Вестник древней истории
ВИ – Вопросы истории
НАРТ – Национальный архив Республики Татарстан
РО ИРЛИ РАН – Рукописный отдел Института русской литературы Российской академии наук
СПФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук
ЦГАЛИ – Центральный государственный архив литературы и искусства
Небольшая книга об освобождении Донецкой области от немецко-фашистских захватчиков. О наступательной операции войск Юго-Западного и Южного фронтов, о прорыве Миус-фронта.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.
Джамбул — имя казахского певца-импровизатора (акына), ставшее одним из наиболее знаковых имен советской культуры конца 1930-х — начала 1950-х годов. При жизни Джамбула его сравнивали с Гомером и Руставели, Пушкиным и Шевченко, учили в школе и изучали в институтах, ему посвящали стихи и восторженные панегирики, вручались правительственные награды и ставились памятники. Между тем сам Джамбул, певший по-казахски и едва понимавший по-русски, даже если бы хотел, едва ли мог оценить те переводные — русскоязычные — тексты, которые публиковались под его именем и обеспечивали его всесоюзную славу.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.