Древний Ливан - [48]

А для оказания помощи непосредственно на месте были затребованы финикийские судостроители и мореходы. И в 324 г. до н. э. состоялась та интересная в техническом отношении доставка разборных судов к Евфрату, о которой говорилось выше. В то же время корабельщики и гребцы-рабы прибыли в Вавилон в военный лагерь Александра. Доставили также рыбаков и даже живых пурпурных улиток. Александр намеревался заселить восточноаравийское побережье выходцами из Финикии. Но преждевременная смерть завоевателя в 323 г. до н. э. свела на нет этот его замысел.

Раздел мировой империи между военачальниками Александра при сохранении фиктивного единства под началом регента, которому подчинялось царское войско, разжег длительную междоусобицу.

Для самостоятельных государств, которые постепенно образовывались из отдельных частей империи и вели между собой спор из-за наследия Александра, финикийские города были лакомым кусочком. Кто владел ими, тот держал в руках традиционные центры азиатской — торговли, распоряжался верфями и гаванями, чтобы строить и содержать сильный флот, и имел самые лучшие исходные позиции в далеко идущих стратегических планах политики насилия.

Активную самостоятельную политику города Ливана во времена диадохов (преемников) Александра вести не могли. Они не были разрушены потому, что для каждой из воюющих сторон имели большое значение.

При дележе империи сирийская сатрапия с Финикией досталась Лаомедону. Однако уже в 319 г. до н. э. прибрежный район захватил диадох Птолемей, который владел Египтом и Киренаикой. Спустя два года в Сирию явился Эвмен, бывший личный секретарь Александра, с довольно внушительным войском, чтобы в интересах центральной власти отобрать у Птолемея незаконно захваченные им области. Это удалось без труда, поскольку Птолемей со своим флотом, состоявшим преимущественно из финикийских кораблей, находился в это время в море вместе с флотом Антигона, который также стремился к главенству и старался расширить свою сатрапию в ущерб единству империи.

Эвмен тотчас начал собирать в финикийских гаванях; флотилию и грузить на нее дань, взятую в Сирии. Когда г суда уже были готовы к отплытию, появилась флотилия; Антигона, разбившая перед этим под Византием военно-морские силы центральной власти. С водруженными на носу обломками уничтоженных кораблей суда Антигона устроили грандиозную демонстрацию. Как только экипажи финикийских судов Эвмена поняли, в чем дело, они разграбили дань, собранную деньгами, и перешли на корабли флотилии Антигона.

Союз Антигона и Птолемея был недолгим. Успешные захваты Антигоном территорий вскоре превратили Птолемея и других его союзников в озлобленных врагов. Первые сражения между ними снова пришлись на Финикию, которая после неудачных действий Эвмена была возвращена Птолемею. Слабое египетское войско бежало под ударами Антигона весной 315 г. до н. э., и только сильный гарнизон Тира смог оказать сопротивление. Город пал лишь после пятнадцатимесячной осады летом 314 г. до н. э. из-за недостатка пищи и воды. Но уже спустя два года, летом 312 г. до н. э., войско Птолемея вновь стояло у стен подвергшегося тяжким испытаниям Тира, после того как египетские силы наголову разбили под Газой сына Антигона — Деметрия. На этот раз отчаявшееся население сдало свой город без боя. Не успел Тир стать владением Птолемея, как боевое счастье снова улыбнулось Антигону. Его сын Деметрий в 312 г. до н. э. смог вновь отвоевать весь прибрежный регион. И даже когда в битве при Ипсе во Фригии в 301 г. до н. э. Антигон был побежден и убит, Деметрий удерживал важнейшие города-гавани — Сидон и Тир — вплоть до 294 г. до н. э. Но дальнейшая их судьба была решена сразу после битвы при Ипсе победоносными противниками Антигона — Селевком вавилонским и Лиснмахом фракийским. Вместе с Северной Сирией города Финикии отошли к Селевку, а Птолемей, не принимавший участия в битве при Ипсе, должен был довольствоваться Палестиной и внутренними районами Сирии, т. е. областями, которые он и без того уже с 305 г. до н. э. мало-помалу снова подчинил своему контролю.

Но первые три десятилетия господства диадохов не стали периодом спокойного развития и для тех финикийских городов, которые не имели несчастья быть втянутыми непосредственно в боевые действия. Повинности, которые требовали разные владыки, особенно для снаряжения и укрепления их флота, были тяжелыми. Антигон, например, повелел собрать невиданные до той поры массы строителей, чтобы, словно по волшебству, за какие-то несколько месяцев 315–314 гг. до н. э. создать флот из 120 боевых судов на верфях Триполи, Библа и Седона, а сын Антигона, Деметрий, стяжал славу заказчика самого крупного из всех кораблей, которые строились дотоле на финикийских верфях. Киль судна был изготовлен из ствола ливанского кедра длиной свыше 40 м. Корабль имел 11 рядов гребцов, и на весла нужно было посадить по крайней мере 1800 рабов, чтобы привести его в движение. Финикийские суда входили во флот как Деметрия, так и Птолемея. В большом морском сражении под Саламином на Кипре (306 г. до н. э.) финикийцы бились с финикийцами… В этой обстановке некогда столь знаменитая финикийская торговля процветать не могла. К тому же на морских путях все больше утверждались египетские и родосские торговые флотилии. Даже торговые связи с Южной Аравией отныне шли в основном через Газу и Александрию. Последняя стала центром мировой торговли при Птолемее II (282–246), который расширил мореплавание на Красном море, восстановил канал, связывавший его с Нилом, и вступил в торговые союзы с Сиракузами, Римом и Карфагеном.