Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) - [263]

Можно выдвигать разные версии, от политического перенапряжения до исторической случайности. Но можно увидеть здесь и некую объективную закономерность. Правящий дом Цзинь всегда был вынужден заботиться более о Поднебесной, прежде всего о Чжунго, нежели о порядке у себя в царстве. Правителям Цзинь было суждено взваливать на свои плечи заботы гораздо более крупного масштаба, чем главам иных чжоуских государств, и потому им действительно приходилось постоянно выдвигать мудрых и способных, обеспечивая при этом необходимую для оптимальной администрации ротацию.

Практически это означало, что наиболее умные и способные из числа крупных сановников попеременно оказывались у власти и получали при этом в свои руки очень большие возможности. Иногда это приводило тот или иной удел-клан к катастрофе, но место погибшего быстро занимали другие. В итоге возникала ситуация жесткой конкуренции, равной которой не было ни в одном другом царстве. Конкуренция, как известно, мощный двигатель развития, движения вперед. Но беда для Цзинь была в том, что соперничали между собой потенциальные могильщики этого могущественного царства, ибо каждый из уделов-кланов в жестокой борьбе с другими наращивал свою мощь.

Это с особой силой выявилось уже во второй половине VI в. до н. э., когда в Цзинь выделилось шесть мощных кланов, а в знаменитой беседе цзиньского Шу Сяна с циским Янь-цзы была будто бы предсказана гибель Цзинь. Оставив вставленные задним числом предсказания в стороне, обратим внимание на политическую реальность того времени. С трудом сохраняя свой приоритет в Чжунго, царство Цзинь все более погружалось в болото внутриполитической борьбы между могущественными кланами и даже внутри этих кланов, как в случае с кланом Чжао. И буквально с каждым десятилетием царство получало новый сотрясающий его удар. Сначала были обвинены и уничтожены клан покойного Шу Сяна и не истребленный в свое время до конца клан Ци (вспомним историю с обменом женами, послужившую поводом для скандала, обвинений и в конечном счете уничтожения обоих кланов, которые, по словам Сыма Цяня, были родственны правящему дому Цзинь [103, гл. 39; 71, т. V, с. 179]). Мало данных для того, чтобы судить, насколько этот удар оказался тяжелым для правящего дома. Но есть основания считать, что удар был целенаправленным и потому очень болезненным, подорвавшим иммунитет царства Цзинь.

Следующим мощным ударом по правящему дому был конфликт в клане Чжао, в который оказались втянутыми два мощных удела, Фань и Чжун-хан, незадолго до того выступившие инициаторами создания кодекса наказаний — того самого, для которого собирали в 513 г. до н. э. с населения налог на металлический сосуд. В возникшей на рубеже VI–V вв. до н. э. схватке между мощными кланами правитель Цзинь оказался уже марионеткой в руках борющихся сторон (сначала от его имени действовали кланы Фань и Чжун-хан, а потом — остальные, выступившие против этих двух кланов). После этого правящий дом стал быстро терять все свое влияние и значение.

Конечно, уцелевшие четыре клана, делившие власть в царстве, продолжали по инерции, в своих интересах, выполнять внешнеполитические функции царства-гегемона. Однако возможности царства в новых обстоятельствах были уже не те. Это сказалось, в частности, в уступке ускому Фу Ча в 482 г. до н. э. права считаться гегемоном. Фу Ча, так и не успев воспользоваться этим своим правом, через несколько лет потерял царство в борьбе с Юэ, а победивший его юэский Гоу Цзянь стал несравнимо более сильным правителем, нежели им был правитель Цзинь, и на некоторое время формально тоже начал считаться гегемоном.

Собственно, это было уже концом не столько даже периода Чуньцю, сколько той феодальной структуры, которая нуждалась для своего существования в царстве-гегемоне. Нужда в гегемоне исчезла потому, что ушел в прошлое феодализм с его вассально-сеньориальными связями, междоусобицами и внутренней децентрализацией. На смену этому в основных царствах, начиная с Цзинь, пришли централизованные административные структуры, в рамках которых прежние уделы-кланы и должностные кормления постепенно трансформировались.

Легче всего этот процесс протекал там, где феодализм не был силен и прежде, как в полуварварских Цинь и Чу. Правда, недостаточная степень развития феодальной структуры в Цинь была следствием вообще замедленных темпов эволюции в этом отсталом царстве, звездный час которого наступил лишь после реформ Шан Яна в середине IV в. до н. э. Лучше обстояли дела в Чу, однако это царство на рубеже VI–V вв. до н. э. было очень ослаблено войнами с У, и потому здесь процесс усиления власти центра шел замедленно.

Но медленней всего этот процесс протекал, естественно, в Чжунго, где традиционная структура была наиболее крепкой. Однако в связи с кризисом в царстве Цзинь он резко ускорился. Как только это царство фактически перестало существовать и тем более выполнять привычные функции гегемона, процесс дефеодализации стал доминантой во всех царствах и княжествах Чжунго, принимая в каждом из них различные формы.

В самом сильном из них, в Ци, это было перетекание власти к дому Тянь (Чэнь), который все крепче сжимал нити управления в своих руках. Неудачливый Цзянь-гун — тот самый, кто в конце жизни горько сожалел, что не прислушался к словам своего колесничего, советовавшего ему покончить с кланом Тянь, был последним заметным правителем из правящего дома Ци. Остальные были марионетками в руках клана Тянь, жесткой рукой управлявшего царством.