Древние памяти. Поморские были и сказания - [5]

Так каковы же основные темы творчества Бориса Шергина? И кто он в конце концов — литератор или фольклорист, художник или артист? Творческое свое кредо сам писатель определял словами давнего своего друга В. Ф. Вопиящина, «маляра по званию, истинного художника по призванью»,- «Что увижу, то и мое»[17]. Нехитрая вроде бы формула, особенно на фоне изощренных эстетических концепций XX века, да только отпущен был Шергину талант видеть дальше и глубже, иначе, чем многим его современникам. Отсюда и неразделимость его таланта: живопись его наделена даром речи, а слово его живописно. Такое художественное осмысление мира ныне редкость. Если при жизни Шергина еще существовал круг единомышленников, этих «странных» писателей-художников — Степан Григорьевич Писахов, Илья Константинович Вылка или же по достоинству оцененный лишь в наши дни Ефим Васильевич Честняков[18],- то ныне традиция эта практически угасла.

Творчество Бориса Шергина в высшей степени поучительно. Оно будит интерес к делу, к любой сфере человеческой деятельности, поэтизирует профессию и ремесло. Его творчество сказало об отечественной истории слова, поистине достойные этой истории, воспитывающие подлинного гражданина. В русском языке есть хорошее и нужное слово: «нравоучение», истинный смысл которого для многих, к сожалению, сегодня стерт. Между тем, В. И. Даль определял это понятие как «нравственная философия; всякое честное поучение, наставленье к добру». Именно в этом смысл творчества Бориса Викторовича Шергина, которое всегда было обращено в будущее, ибо предчувствовало возрождение русского слова.

Алексей Налепин

Поморские были и сказания

Запечатленная слава

Поморские сказание о Софии Новгородской начинается так: «По слову Великого Новгорода, шли промышленные лодьи во все концы Студеного моря-океана. Лодьи Гостева сына Ивана ушли дальше всех. Иван оследил Нехоженый берег. Тут поставил крест, избу и амбар. Тут, кряду, и ход урочный морской...»

Устное слово и письменная память Севера свидетельствуют, что уже в XII — XV веках русские люди своим умом-разумом строили суда «сообразно натуре моря Ледовитого». На этих судах из Белого моря ходили на Новую Землю, на Грумант, в Скандинавию. Уже в XIII веке по берегам и островам Северного Ледовитого океана стояли русские опознавательные знаки — исполинские осьмиконечные кресты. Поперечины креста астрономически верно указывали направление стран света.

Новгородцы и дети их, архангельские поморы, науку мореплавания называли «морское знание», а судостроение обозначали словом «художество».

Еще во времена стародавние северорусские мореходцы стали закреплять свой опыт письменно. Надобно думать, уже в XVI столетии, если не раньше, распространялись среди архангельских поморов эти «уставы морские», «морские указы», «морские урядники» и «книги морского ходу». Это была литература стихийно-народная, самобытно-русская. С глубоким прискорбием надобно отметить, что невнимание, равнодушие, пренебрежение, при содействии всеистребляющего времени, сделали то, что от морской старинной литературы остались одни фрагменты и отдельные устные свидетельства. То, что рассыпано ворохами, приходится собирать крохами.

В этих «морских уставцах», «указцах» обсказаны корабельные маршруты из Белого моря во все концы Студеного океана, на запад, в Скандинавию, и «во всток», к Новой Земле и Печоре.

Практическая часть этих манускриптов вполне соответствует печатным лоциям нашего времени.

Древнесеверная рукописная лоция не только зрительно преподносит береговые попутные приметы, но буквально ощупывает дно морское, с подводными кортами, поливными лудами, яграми.

Старорусские лоции составлялись многоопытными людьми, которые «своими боками обтерли» описанные пути.

Путеводительную часть старопоморской лоции сопровождали иногда «особые статьи» о природе ветров, о распорядке приливо-отливных течений, весьма сложных в Белом море, о том, как предугадать погоду по цвету морской воды, по оттенку неба, по движению и по форме облаков. Эти статьи дополняет «Пловущий ледяной указ, или Устав о разводьях и разделах, како суды ходити и кормщику казати». Здесь говорится о том, что опытный кормщик знает суточное время прохода меж льдов, ибо судоходные разводья во льдах регулярны, поскольку регулярна череда суточных морских приливов и отливов.

Архангельские поморы досконально изучили «мудреный обычай» своего моря. Вот записанные Н. И. Рождественской слова мезенского крестьянина Малыгина:

«В нашей местности (Койденский берег) разное течение воды у прилива и отлива. Три часа идет в нашу сторону, на полунощник (северо-восток). Потом три часа идет в шелоник (юго-запад). Так ходит и прибылая и убылая вода. От берега в голомя, на Моржовец вода компасит: два часа идет под полунощник, потом под всток идет три часа, потом под юг около трех часов, потом под запад идет четыре часа.

Опытно знаем, по компасу сверено...

Хождение воды в ту или другую стороны, на убыль или на прибыль, и у Кедовского берега бывает не круто и не тихо. В послонке вода идет кротко, а у Воронова Носа прилив и отлив ходит яро — волну разводит».