Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - [176]
В более поздние времена, когда могущество аваров начало слабеть, некоторые из этих групп снова обрели независимость и даже часть своей прежней силы. Однако история этих болгарских групп относится к более позднему периоду истории, и в данный момент не должна нас интересовать. С приходом аваров существование старых традиционных гуннских царств в Европе подошло к концу.
Глава 18
Гунны в Иране и в Индии
Теперь, когда мы описали судьбу более поздних гуннских орд в Китае и в Европе, наша задача – рассказать историю гуннов – почти закончена. Но прежде чем написать под этим трудом слово «конец», необходимо дать краткое описание эфталитов или белых гуннов – народа, тем или иным образом связанного с гуннами, народа, который завоевал большую часть Кашгарии и Туркестана и предпринимал серьезные посягательства на Иран и Индию. Однако прежде всего нужно дать беглый набросок собственной истории этих регионов между тем временем, когда мы последний раз говорили о них, а именно 150 г. н. э., и временем, когда белые гунны впервые появились на исторической сцене, то есть примерно 400 г. н. э.
В Кашгарии, в Южном Туркестане (земле кангюев), а также во владениях юэчжей, или кушанов, включая Бактрию, Афганистан и Северо-Западную Индию, это был период внутренней стагнации и упадка. Все эти регионы не подвергались нападениям или захватам извне, но внутренние распри привели каждый из них к распаду на ряд мелких царств и княжеств, ни одно из которых не имело большого значения.
В отношении Кашгарии, благодаря ее близости к китайцам с их историческими записями, у нас есть более полная информация, чем в отношении других двух регионов, но даже здесь наши знания несколько отрывочны. Китайское господство над этим регионом, которое начало слабеть вскоре после 150 г., судя по всему, закончилось примерно в 175 г. В дальнейшем Китай был так занят своими собственными внутренними распрями, что не мог поддерживать даже видимость господства над мелкими государствами Таримского бассейна. В течение двух последующих веков китайским военачальникам один или два раза удавалось ввести войска в Северную Кашгарию и одержать победу над местными царями или припугнуть их. В одном или двух местах предпринимались попытки воссоздать китайские военно-земледельческие колонии, некоторые из них просуществовали несколько десятилетий.
Если бы Китай был в состоянии поддерживать твердую власть и порядок у себя дома, он, безусловно, смог бы сохранить господство над всеми кашгарскими государствами, но внутренние беспорядки каждый раз сводили на нет все успехи китайских военачальников за пределами страны. Правителей Китая, которые направляли китайские войска в Кашгарию, свергали, китайские чиновники, как гражданские, так и военные, самовольно оставляли свои посты, и государства, составлявшие Кашгарию, несмотря на то что они были готовы платить дань любой династии, правившей Поднебесной империей, быстро начинали сознавать себя полными хозяевами своей судьбы.
Китайские летописцы тех времен сообщают, что в Туркестане и на западе Кашгарии по-прежнему существовали государства Фергана (царство Давань) и Согдиана (царство кангюев). Тот факт, что приблизительно в 300 г. царь Ферганы прислал в Китай посольство, показывает, что этот регион по-прежнему сохранял целостность и независимость. История царства кангюев, по-видимому, более сложна. Летописи сообщают, что царь кангюев присылал в Китай посольство ориентировочно в 270 г. Из этого можно сделать вывод, что этим регионам правил один монарх, хотя нет сомнения, что под его властью существовал целый ряд полуавтономных племенных вождей и феодальных хозяев.
Несколько позднее мы видим, что территория кангюев распалась на несколько независимых княжеств, у каждого из которых собственный правитель, хотя большинство этих правителей связаны тесными родственными узами и носят одну и ту же фамилию, по-китайски звучащую как Чаоу или Цзяоу. Примечательно, что, согласно летописям, все члены этого семейства ведут свой род от древней аристократии юэчжей. Мы не в состоянии проследить генеалогию этого родства и не знаем, означает ли оно, что около 300 г. имело место какое-то новое завоевание Согдианы юэчжами. Но мы знаем, что с самых ранних времен между правящими семействами обоих владений существовала тесная связь. Поэтому то, что семейство Цзяоу (Чаоу) ведет свой род от юэчжей, может означать всего лишь непрямые родственные связи. Кроме того, возможно, что разные независимые правители по фамилии Цзяоу (Чаоу) были тесно связаны с семейством, которое когда-то правило единым царством кангюев и которое распалось в результате принудительного разделения территории между различными членами семейства.
События, происходившие в этот период у юэчжей (кушанов), столь же туманны. Мы почти ничего не знаем о судьбе кушанской династии после смерти царя Васудева, случившейся, как принято считать, в 220 г. Однако китайские историки, писавшие в период 220–265 гг., рассказывают, что кушаны еще сохраняли власть над Бактрией, Афганистаном и Северо-Западной Индией. Вскоре после этого великая Кушанская империя, по-видимому, распалась на несколько мелких царств и княжеств, но в каждом из них правление продолжало оставаться в руках правителей кушанского происхождения. В Индии эти кушанские государства охватывали значительную часть Пенджаба и региона, расположенного к северо-западу от Пенджаба и обычно именуемого Гандхара. Другая группа кушанов продолжала сохранять контроль над долиной Кабула и многими соседними с ним районами Афганистана. Еще одна очень значимая группа кушанов оставалась в Бактрии, где основала очередное независимое царство.
Книга представляет собой результат многолетних исследований автором, одного из сложнейших периодов истории Древнего Рима. В ней рассматриваются те аспекты социально-политического развития Римской империи в III в. н. э., которые являются предметом спора современных антиковедов. На основании свидетельств исторических источников автор показывает роль важнейших политических институтов римлян — сената и армии — в социально-политической жизни римского государства в III в. н. э., пытается решить вопрос о правомочности утверждении антиковедов относительно провинциального сепаратизма в империи в кризисный век ее истории, предлагает новую трактовку ряда теоретических аспектов проблемы кризиса III века в Римской империи.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
История Балкан охватывает становление, развитие и внешнюю и внутреннюю политику пяти государств – Болгарии, Сербии, Греции, Румынии и Турции. Рассматривая территориально-политические образования на полуострове, авторы прослеживают происхождение и формирование национального состава стран, их христианизацию, периоды подъема, укрепления, упадка, экспансий и снова возрождения при правлении разных государей, периоды революций и войн вплоть до Первой мировой войны.
Фундаментальный труд Вильгельма Грёнбека – датского историка, культуролога, профессора университета Копенгагена – это больше чем исследование древнегерманской культуры, это проникновенный рассказ о жизни и верованиях викингов – предков современных европейцев, населявших Скандинавский полуостров, Данию и Исландию в раннее Средневековье. Профессор Грёнбек рассказывает о материальных и духовных составляющих жизни клана – семейных реликвиях, обмене подарками, заключении брачных и торговых сделок, празднестве жертвоприношения и трансформации ритуала на сломе эпох, когда на смену верованиям предков пришло христианство.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.