Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - [175]
Давление, оказанное савирами, привело в движение другие народы. Те гуннские группы, которые раньше жили восточнее рек Дон и Волга (где до этого обитали аланы), были вытеснены на запад. Одна часть таких групп, которой пришлось уйти из Северо-Восточного Туркестана, смогла сохранить за собой большую территорию между Доном и Волгой. Другая часть, вытесненная еще дальше на запад, перебралась через Дон и поселилась в степях Южной России, изгнав или поглотив те гуннские племена, которые долго жили в этом регионе.
Все эти новые иммигранты были тесно связаны как в расовом, так и в языковом отношении с гуннами, примерно за сто лет до этого вторгшимися в Европу. Именно по этой причине некоторые классические авторы называли новых захватчиков общим именем «гунны». Однако, строго говоря, они составляли отдельную ветвь гуннского семейства и потому часто получали отдельные названия, как, например, булгарские гунны или просто булгары. Возможно, это название является просто вариантом слова «волгары» по названию реки Волга, которая долгое время была центром их жизнедеятельности. В дальнейшем этим булгарам было суждено основать два больших и важных государства: Великую Болгарию в верхнем течении Волги и Черную Болгарию на Балканах, ставшую предшественницей современной Болгарии.
Однако в течение века после того, как они вошли на территорию Европы (что произошло где-то между 461 и 465 гг.), они занимались в основном тем, что кочевали по равнинам Южной России. Но даже в этот период существовала большая разница между болгарами, обитавшими к востоку от Дона и называвшимися утигуры, и теми, которые жили к западу от этой реки и назывались кутригуры (кутургуры). Утигуры позднее основали в верховьях Волги Великую Булгарию, а кутригуры создали Черную Булгарию на Балканах. В течение первых десятилетий после того, как они впервые появились в Европе, кутригуры упоминались гораздо чаще, чем их восточные сородичи и соседи, и тому есть простая причина: именно кутригуры вступили в близкий контакт с германскими народами, обитавшими в Венгрии, и греко-римскими жителями Восточной Римской империи.
Следуя по стопам более ранних гуннов, гуннов Улдина и Аттилы, болгарские кутригуры предприняли несколько попыток захватить Венгрию. Однако на этот раз готы и их германские сородичи смогли сдержать натиск азиатов. Великий король остготов Теодорих разгромил болгарских захватчиков и собственными руками убил их вождя. Внук Теодориха Аталирих, писавший в начале VI в. римскому сенату, рассказывает о другой крупной победе, одержанной над этими гунно-болгарами одним из его вонечальников.
Восточная Римская империя оказалась не столь успешной в сдерживании болгарских гуннов. В нескольких случаях болгарским ордам удавалось перейти Дунай и разорить различные части Фракии и Македонии. Один из таких набегов произошел в 493 г., другой – в 499 г., третий – в 535 г. Гораздо более серьезная кампания была предпринята в 558–559 гг. В этом случае армии болгар, точнее сказать кутригуров, под предводительством вождя по имени Заберган захватили большую часть Балкан и даже осадили Константинополь, заставив жителей столицы в панике бежать. Император Юстиниан, несмотря на то что он был человеком способным, оказался бессилен против болгар, пока наконец не призвал на помощь старого военачальника Велисария, пребывавшего на покое.
Великолепный тактик, Велисарий быстро смог перехитрить болгар и заставить их отступить к северу от Дуная. Однако очевидно, что сила болгар была далеко не сломлена, и они в любой момент могли возобновить нападение на империю. Чтобы предотвратить такую возможность, император Юстиниан начал переговоры с утигурами, теми болгарами, которые еще жили к востоку от реки Дон.
В результате чрезвычайно умной дипломатии и дачи крупных взяток восточные римляне спровоцировали утигуров на войну с их сородичами-кутригурами. Две ветви болгар сошлись в страшной битве. Ни одной из сторон не удалось одержать решающую победу, а потери сторон были такими огромными, что военная мощь обеих ветвей оказалась сильно подорванной.
Как раз в это время, в 559 г., с востока, с равнин Центральной Азии хлынула новая волна захватчиков[77]. В Монголии и окружающих ее регионах возникла еще одна туранская империя, а именно империя тюрков. Тюрки смогли полностью уничтожить империю своих предшественниковаваров[78] и продолжили подчинять своему господству многочисленные племена Центральной Азии, которые прежде признавали владычество аваров.
Как и следовало ожидать, некоторые из этих народов воспротивились такой смене правителей. Одна группа этих центральноазиатов – вархуны (или, возможно, вары и хуны) решила избежать гнета тюрков и бежала на запад. Вскоре они перешли Волгу и вторглись в степи Южной России. Благодаря тому, что до этого они входили в состав империи аваров, вархунов обычно называли аварами, и под именем аваров, или «ложных аваров», они с тех пор были известны европейским летописцам.
Перейдя через Волгу, эти авары стали быстро разрушать царства, созданные их предшественниками. Первым пало государство савиров, располагавшееся к северу от Кавказа, в районе современной Кубани. Затем настала очередь болгарских народов, утигуров и кутригуров, почувствовать на себе всю тяжесть новой волны захвачиков. Классические авторы пишут, что обе ветви болгарского народа были стерты с лица земли. Это, безусловно, преувеличение. Как отдельные образования и утигурское и кутригурское царства были полностью уничтожены, но большое количество болгар продолжало существовать как мелкие группы (племена) со своими вождями, хотя эти вожди, конечно, были вынуждены признать господство аваров.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.
В агитационной брошюре разоблачается Национал-Социалистическая Немецкая Рабочая Партия как политическая партия крупного германского финансового капитала — империалистической буржуазии. Автор выявляет и описывает основные вехи истории фашизма в Германии.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
История Балкан охватывает становление, развитие и внешнюю и внутреннюю политику пяти государств – Болгарии, Сербии, Греции, Румынии и Турции. Рассматривая территориально-политические образования на полуострове, авторы прослеживают происхождение и формирование национального состава стран, их христианизацию, периоды подъема, укрепления, упадка, экспансий и снова возрождения при правлении разных государей, периоды революций и войн вплоть до Первой мировой войны.
Фундаментальный труд Вильгельма Грёнбека – датского историка, культуролога, профессора университета Копенгагена – это больше чем исследование древнегерманской культуры, это проникновенный рассказ о жизни и верованиях викингов – предков современных европейцев, населявших Скандинавский полуостров, Данию и Исландию в раннее Средневековье. Профессор Грёнбек рассказывает о материальных и духовных составляющих жизни клана – семейных реликвиях, обмене подарками, заключении брачных и торговых сделок, празднестве жертвоприношения и трансформации ритуала на сломе эпох, когда на смену верованиям предков пришло христианство.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.