Древнерусское предхристианство - [50]
Умащение
На восходе солнца, когда обрядовая пища была готова, община приветствовала со святилищной горки «победу света над тьмой». К небу устремлялся хор славословий, и начиналась мужская, жреческая часть Масленицы — благословение и защита от злых сил с помощью всеобщего помазания освящённым маслом. В.И. Даль приводит диалектное слово масленка, маслинка «макушка головы, маковка, темя»,[275] значение которого, вероятно, восходит к этому древнейшему обряду. В день весеннего новолетия жрец маслом напечатлевал «печать лета» на темени людей. Знак креса на весь новый год ограждал их жизнь и здоровье. Селяне запечатывали на «новое лето» домашний скот, печи, двери и окна, ворота, дворовые строения, пасеку.
Слово «масло» восходит к праславянскому *maz-slo. Ему родственны глаголы мазать, умащать «умасливать» и мастstūpaть «маслить, метить скот», слова маст(ь) «топлёное масло, жир, сало», мазь, масти́ка, маститый. Тот же смысл носили слова жир (от глагола «жить»), тук (откуда «тучный» и «туча»), а также вóлога; в северных диалектах воложstūpaть значило «мазать», волóжное масло означало «жирное, густое». От обычая маслопомазания сохранилось выражение «коровка – мазана головка». К таинству масти «умащения, помазания» людей и животных относятся древнерусские мьсть «возмездие, наказание» (поначалу означавшее «защита») и мьстити – «защищать».
Пир – первосказание
Древнерусское праздничное (и свадебное) застолье называли пир – производным от глагола пить, к которому относится целый ряд слов: пиво «питьё, напиток», питва «пир», пища «хлеб», древнеиндийское púras «пирог».[276] О.Н. Трубачёв отметил родство глаголов пить/пью и петь/пою, что объяснялось возлиянием напитка в жертву с одновременным воспеванием молитв. Священный пир становился для прарусов приобщением к таинству миротворения не только умом, но и всеми телесными чувствами, освящал и обновлял всё человеческое естество.
Сырная горка
Печёный хлеб
Сверху – обережный знак «креса».
Существуют свидетельства о выпечке для масленичного пира огромного, в рост человека общинного пирога.[277] По-видимому, первоначально он представлял собою прямоугольный сырный пирог с творогом и мёдом, покрытый косыми крестами-оберегами из теста,[278] и изображал Мать-сыру-землю или ниву — вспаханное и «оборонённое» поле. В течение десятков столетий эта священная идеограмма воспроизводилась на одежде и вышивках, в деревянной резьбе и росписях прялок. До наших дней масленичный обрядовый пирог сохранил свой первозданный вид. Его предполагаемое название *вартруша происходило от праславянской основы *ṷatr-, родственной авестийскому ātar– «огонь» и древнеиндийскому udáram «живот, чрево», оно соединяло представления об утробе «тёплом рождающем лоне» Матери-сырой земли и ватре «углях очага».
Символика масленичного застолья, в ходе которого разворачивался архаический миф о сотворении мира, воспроизводила образы «небесной реки» (древние индийцы называли её Раса, греки Галактика, а праславяне – Рось, Молочная река) и «мировой горы» (известной Ведам как «золотая Меру» и Авесте как «железная Хара»). Всеобщий пир в древности начинался утром, после восхода «молодого» солнца. Отголоски «миротворного» действа сохранились в одной из масленичных песен:
«Гору», с которой стекала небесная влага, воспроизводили стопы блинов, округлые сырные горки и такого же вида высокие печёные хлеба. Возможно, к образу «молочных вод», стекающих с горных вершин, восходят древние сказания о Беловодье. В северных землях, населённых русами, «молочная река» древности превращалась в снег, усыпавший «мировую гору»:
Во многих масленичных песнях пелось о сырной горе, которой селяне уподобляли снежные горки, устраиваемые на Масленицу:
Золотисто-белые цвета обрядовых блюд и напитков масленичного пира считались священными, небесные первоначала мира воплощали масло, сырная горка, сыр-пирог, блины, караваи, мёд, варёные яйца, сыворотка, медовая сыта, молочная водка, пиво, соль. Эти же цвета отражались в облике белокожих, светловолосых русов. Их происхождение также возводилось к первовеществу и божественным первоистокам бытия – небесному свету и злато-огненному солнцу.
Масленичные кушанья окроплялись «небесным млеком» и усырялись сметаной, будто стекавшей с небес. Куски от каждого блюда жертвовались Сварогу и духам предков (кумам), затем старейшины раздавали обрядовую пищу всем собравшимся на праздник. Пиршественный стол становился священным престолом. Сидящие вокруг него превращались в свидетелей таинства «творения мира» в память о его небесном происхождении. Со временем символика масленичного «пира на весь мир» стёрлась из памяти, однако его священные яства невозможно было забыть, и в христианскую эпоху их приготовление перенесли на пасхальную праздничную трапезу. К православной Пасхе были приурочены обычаи красить яйца в красный
