Древнерусское предхристианство - [49]
Масленица являлась праздником зачатия жизни – новорожденных, кормящих матерей и животворного молока. В древнейшие времена в масленичную девятину появлялось новое поколение детей, по обычаю зачинаемых не ранее купальских празднеств. Рожениц и их младенцев чествовала вся община, хотя на людях они не появлялись до конца сорокадневного березолола, времени очищения и сугубых оберегов.
По представлениям прарусов, из молока возникал «молодой», новорожденный мир. Слово молодой понимали как «доящий (сосущий) молоко» и, опосредованно, «данный молоком», «рождённый из молока». В некоторых говорах молодых парней называли молойцы.[269] Если учесть чередование доить/дитя, то вторая основа слова молоденец «младенец» оказывается в родстве с древнеиндийскими dhei «кормить грудью», dhḗnā «молочная корова» и авестийским daēnu «женщина».
Масленичное молоко целило, ограждало от зла, способствовало деторождению. Остатки сбитого молока в виде сыворотки (искажённое сыроводка «сырая, сытная вода») выпивали все присутствующие. Действие сыворотки также считалось животворным. Ею поили детей и отпаивали больных, её давали пить телятам, жеребятам, ягнятам и другим домашним животным, а с рассветом разбрызгивали по окрестным полям и лили на землю, чтобы усырить её, удобрить, сделать рождающей, а в переносном смысле упоить, опьянить.[270] Обряд всеобщего окропления молоком на Масленицу сказался на позднейших народных поверьях. Сырую землю считали кормилицей, сырую воду целебной, а полученный из молока сыр «творог, сыр, закваска» обладающим детородной силой. В свадебном обряде сыром называли подарки новобрачным и угощение гостям в последний день пиршества. В белорусской масленичной песне сохранились слова:
Вываривая сыворотку вместе с мёдом, маком и травным зельем, готовили сýрью (сýрицу, горилку) – зеленóвино. Приводимое В.И. Далем выражение сýрить вино(«гнать из сыворотки молочную горилку»), от которого произошло позднейшее «курить вино», отсылает к древнеиндийскому súrā, «хмельной напиток». По мнению Н.Р. Гусевой, индусы отождествляли молочную водку суру, сурью с пьянящей и животворной Сомой (от протоиндоиранского *sauma-), древние персы с Хаомой (от авестийского haōma). Праславянское *xъmelь «хмель» родственно греческому χούμελι, латинскому humulus, англосаксонскому humele значением «священный напиток», который можно соотнести с ведийской Сомой.[271]
Масленичный мягкий сыр (творог)
Очередное действо было связано с мукой. Зерно мельчили в жерновах, тёрли в зернотерке или толкли в ступе.[272] Сокрушая живые зёрна в муку, их, как и молоко, мололи-молили «умоляли» отдать себя в жертву для богослужения и в снедь людям. Отсюда, по-видимому, исходит паронимическая связь мукá и мýка. Из муки затирали «готовили» тесто для блинов в плоской деревянной посудине утворе и ставили его на молочной опаре. Так из жидкого творилось плотное – плоть рождающегося мира. Древнерусское слово тѣсто «тесто» происходит от индоевропейской основы *tek– «производить, рождать», в древнегреческом ему соответствуют τέκτων «строитель, создатель; ремесло, искусство» и τίκτω «рождать, создавать, порождать».
Утвор для приготовления теста. Дерево. XIX в.
В дохристианские времена тесто замешивалось на молоке, яйцах, мёде иногда без добавления закваски. Пресные блины на Руси были древнее хлеба.[273] В Библии упоминалось о раздаче народу в день праздника наряду с хлебами по испечённой на сковороде лепёшке, по «сковрадному млину» (2 Царств, 6:19). Слово млин находится в родстве с молоть, молотый и молить, моленный, с ним соотносится прозводное блин (от болонь, блонь «плёнка, кожица»).
Сырный пирог (ватруша) для масленичного пира
Очертания и обережная решётка из косых крестов воспроизводят идеограмму «Мать-сырой-земли» и «засеянной нивы».
Тесто готовили под утро, а блины пекли целый день, подавая горячими прямо к застолью. Родство слова печать с глаголом печь позволяет предположить, что в древности на каждой лепёшке выпекался или отпечатывался особый знак. В поселениях древних русов IX–X веков археологи находили «круглые глиняные сковородки с зубчатыми краями и с прочерченным еще по сырой глине крестом, знаком солнца. Вероятно, они делались для выпечки масленичных блинов».[274] Таким косым кресом «запечатлевали» каждый блин, зубчатые края сковороды ограждали священную пищу от зла, словно зубы почитаемых зверей. В Средние века крес считали знаком освящённости наряду с крестом, изображали на каменных и деревянных печатницах, выпекали на пирогах, пряниках и даже просфорах.
Блины пекли из проса, пшена, овса, ячменя (жита), ржи. Небольшие блины называли кравайцы (от слова каравай). Их обильно маслили, складывали уменьшающейся в размерах стопкой в виде «горки» и непременно поливали сверху сметаной (чуть скисшими сливками). Очевидно родство слова стопа c санскритским stūpa «макушка, куча земли, камней, холм». В обрядах
