Драмы. Басни в прозе - [121]

Мамелюк

Нет. Я только

Спешу сказать: приведший караван

Эмир^{146} Мансор уж спешился.

Саладин

Скорее

Веди его сюда! Да вот он сам!

Явление второе

Эмир Мансор и Саладин.

Саладин

Добро пожаловать, эмир! Мансор,

Мансор! Ну, натерпелся я!

Мансор

Ты в этом

Послании прочтешь, что твоему

Слуге Абулкосему вновь пришлось

Восстановить порядок в Фиваиде,

Пред тем как нас послать в твой стольный град.

А там уж я спешил, как мог.

Саладин

Спасибо!

Возьми теперь, усердный мой эмир, —

Ведь ты не возразишь? — с собой прикрытье

Надежное, чтоб тотчас, без промешки,

Отправиться в Ливан, к отцу, с большою, —

Нет, с большей, — частью дани.

Мансор

Все исполню,

И преохотно!

Саладин

Отряди конвой

Помногочисленней. Ведь там, в Ливане,

Не так спокойно. Может, ты слыхал:

Храмовники опять зашевелились…

Будь осторожен! А теперь пойдем!

Где караван? Хочу распорядиться

Всем самолично. Эй! Вернусь и — к Зитте!

Явление третье

Сцена представляет пальмовую рощу перед Натановым домом; храмовник ходит взад и вперед.

Храмовник

Нет! В дом я не войду; чай, не навечно

Он затворился в нем. Еще вчера

Меня здесь так радушно окликали…

Того гляди, мне запретят бродить

Вокруг двора его в надежде тщетной,

Что позовут меня. Гм! Я сегодня

Не в меру зол. Что я в его словах

Нашел обидного? Ведь он сказал мне:

«Я вовсе не отказываю вам», —

А Саладин согласие ускорит!

Что? Иль в душе моей царит прочней

Христианин, чем иудей в Натане?

Кто знает сам себя? Но как иначе

Понять, что не могу ему простить

Ничтожную, казалось бы, добычу,

Отбитую у христиан? Конечно,

Немалая покража существо,

Столь дивное! Но кто ее создатель?

Неужто раб, на дикий берег жизни

Бесформенную глыбу зашвырнувший

И тут же скрывшийся? Куда верней,

Ваятель это, в грубой глыбе камня

Божественное тело угадавший

И обессмертивший! Ее отцом,

Зачатью вопреки, все ж остается

Вовеки этот жид. Представлю только

Себе ее девчонкой христианской,

Отбросив все, что названый отец

Сумел вдохнуть в нее, — ответствуй сердце, —

Что в ней могло бы так прельстить тебя?

Почти ничто! Ее улыбка даже

Была бы только дрожью нежных мышц,

Не более! То, что слагало б губы

Ее в улыбку, было б недостойно

Той прелести, что нас чарует в ней.

Да! Недостойно. Разве не знавал

Улыбок женских я, едва ль не краше?

Но что их вызывало? Пьяный смех,

Двусмысленная шутка, балагурство,

Блудливый поцелуй… Ужели ж ими

Был очарован я? Иль пожелал

В мишурном их мерцанье раствориться?

Не помню что-то! Так зачем же злюсь

Я на того, кто так ее возвысил?

С чего бы это? Если заслужил

Насмешку я султана при прощанье,

Постыдно то уже, что обо мне

Он это мог подумать. О, каким

Ничтожеством ему я показался

И вертопрахом! «Все из-за девчонки?»

Курд! Курд! Приди в себя! Опомнись! Даже

Когда тебе и правду нашептала

Старуха Дайя. Но зачем ей верить?

Чу! Наконец-то он из дома вышел,

В беседу с кем-то погружен. Но — с кем?!

С моим знакомцем послушником! Боже!

Тогда он знает все! И патриарху

Он выдан с головой! О, что, глупец,

Я натворил! Что искорка одна

Безумной страсти может понаделать,

Проникнув в мозг и воспалив его!

Решай на месте, как беде помочь!

Я притаюсь за пальмой… Лишь бы он,

Сей послушник, скорей его покинул!

Явление четвертое

Натан и послушник.

Натан

Еще раз, добрый брат, благодарю вас!

Послушник

И я вас также.

Натан

Вы? Меня? За что?

За то, что я силком вам навязал,

Что вовсе вам ненадобно? Когда бы

Вы не противились мне так упорно,

Богаче были б вы меня.

Послушник

Служебник

И без того не мне принадлежал.

А дочери его. Ведь это все,

Что уцелело от его наследства.

Вы ей второй отец… Так дай-то бог,

Чтоб не пришлось вам пожалеть о том,

Что для нее вы сделали!

Натан

Поверьте,

Мой добрый брат, что этого не будет.

Послушник

Да… Но храмовники и патриарх…

Натан

Какие б ковы злыдни ни ковали,

Я ни о чем не стану сожалеть,

Тем более — об этом. Но ужель

Вы так уверены, что патриарху

Меня храмовник выдал?

Послушник

Да… Почти что…

А кто ж еще? Один храмовник лишь

У патриарха был, и, как я понял,

Речь шла об этом.

Натан

В Иерусалиме

Имеется всего один храмовник,

А он мне друг. Открытый, честный, смелый

И благородный юноша.

Послушник

Вот, вот!

Он самый! Но всегда ли мы бываем

Такими, как нас бог создал?

Натан

Вы правы.

Но как бы кто ко мне ни обернулся,

Лицом или изнанкой, — этой книжкой

Я огражден от всех. Пойду к султану!

Послушник

Ну, дай вам бог! А здесь я вас покину.

Натан

Не повидавшись с ней? Прошу почаще

Нас навещать и впредь. Вот только б нынче

Об этом не проведал патриарх!

А впрочем, как угодно…

Послушник

Я смолчу.

Храни вас бог!

(Уходит.)

Натан

Не забывайте нас!

О господи! Зачем я не могу

Вот здесь, на месте, под открытым небом,

Пасть пред тобою на колени! Узел,

Не раз внушавший мне невольный страх,

Вдруг развязался сам собой. О боже!

Как стало мне легко на свете жить,

Отныне тайн запретных не скрывая;

Ходить перед людьми, как пред тобой

Кто по деяньям нас не судит, зная,

Как мало мы вольны в своих поступках!

Явление пятое

Натан и храмовник, подошедший к нему со стороны.

Храмовник

Натан! Возьмите и меня с собой!

Натан

Вы ль это, рыцарь? Что вам помешало

Со мною встретиться у Саладина?

Храмовник

Мы разминулись. Уж не обессудьте!

Натан

Я — что? Не рассердился бы султан…

Храмовник

Вы — со двора, я — в дом…

Натан

Так вы там были?

Вот это хорошо!