Драма девяносто третьего года. Часть первая - [18]

Господин Неккер, чья отставка в 1789 году, всего за год до этого, вызвала революцию, г-н Неккер, вернуть которого весь народ требовал тогда громкими криками, г-н Неккер утратил свою силу, обратился в ничто, потерялся в потоке великих событий, каждодневно следовавших друг за другом; банкир, биржевой делец остался, но политик исчез.

Он подал в отставку, и его отставка была с равнодушием принята Национальным собранием, с беспечностью — народом, с радостью — патриотической партией и партией королевского двора.

Из всего министерства г-на Неккера министерский пост сохранил лишь г-н де Монморен.

Господина де Ла Люцерна сменил Флёрьо.

Господина Шампьона де Сисе — Дюпор дю Тертр.

Господина де Ла Тур дю Пена — Дюпортайль.

Господина де Сен-При — Делессар.

Остановимся ненадолго на побоище в Нанси и волнениях на Юге.

Эти события являются весьма знаменательными.

Начнем с побоища в Нанси.

Где-то выше выше мы уже говорили о том, что расходы на офицеров армии составляли сорок четыре миллиона ливров, а на всех солдат вместе взятых — сорок два. Странное распределение средств, ничего не скажешь.

В феврале Национальное собрание обратило внимание на подобную несправедливость и, все еще робкое, согласилось увеличить солдатское жалованье на несколько денье.

Но в мае солдаты еще ничего не получили из обещанной прибавки.

И в самом деле, ее будто бы пустили на улучшение хлеба; однако солдаты, питавшиеся этим хлебом, никакого улучшения не обнаружили.

Солдаты стали возмущаться, заявляя, что их обокрали; они замечали это уже давно, однако впервые осмелились сказать об этом вслух.

«Видя, что никто не тревожится по поводу их жалоб, — говорит г-н де Буйе (запомните хорошенько это имя, которое мы уже называли пару раз и которое вскоре приобретет роковую известность), — солдаты сформировали комитеты и избрали депутатов, потребовавших от своих начальников, вначале достаточно спокойно, удержанные деньги. Жалобы солдат были справедливы, и их уважили».

В подобном вопросе г-н де Буйе беспристрастен, так что ему можно поверить. Солдаты жаловались; но раз солдаты жаловались, то, стало быть, они обвиняли; и кого же они обвиняли? Своих офицеров.

Нанси стал главной сценой этой тяжбы, судьей в которой был город.

Будучи по своей природе друзьями солдата, горожане признали правоту солдата в его споре с офицером, который раздражает их своими развевающимися плюмажами, оглушает своими гремящими шпорами и превращает в своих любовниц их жен и дочерей.

Офицеры сочли неправильным, что у них хотят оспорить то, что они полагали своей непреходящей привилегией.

Они затеяли ссору с горожанами, не упуская ни одной возможности оскорбить их или избить.

Солдаты, в свой черед, встали на сторону горожан, своих друзей.

Офицеры не могли обнажить шпагу против собственных солдат, однако в городе и его окрестностях были опытные фехтовальщики, способные образумить этих смутьянов.

К примеру, в Меце имелся фехтовальщик, который был подкуплен офицерами и, переодетый ими то в горожанина, то в национального гвардейца, каждый вечер затевал две или три ссоры, а на другой день доводил их до конца; в этих неравных дуэлях были убиты три или четыре солдата. Тем не менее всякий человек, носящий мундир, был вынужден требовать удовлетворения за полученное оскорбление или на другой день выслушивать в караульне насмешки, что было хуже смерти.

К счастью, солдаты быстро распознали ловушку, схватили наемного убийцу и вынудили его признаться в возложенном на него задании.

Они могли в свой черед убить его, и такая месть была бы справедливой. Однако они ограничились тем, что связали ему руки за спиной и водили его по городу, напялив ему на голову бумажный колпак, на котором было написано имя Иуда.

Затем они вывели негодяя за городские ворота и отпустили на свободу, призвав его повеситься там, где ему будет угодно.

Разоблаченные офицеры эмигрировали и поступили добровольцами в войска, которые Австрия направила в Брабант.

Между тем император Леопольд потребовал у Франции предоставить проход для австрийской армии, намеревавшейся усмирить Нидерланды.

Подобное уже случалось в прошлом: разве не потребовал по такой же причине Карл V прохода для себя у Франциска I и разве Франциск I не согласился предоставить ему проход?

Правда, тогда это был проход для человека, а не для армии.

Не разглядев в двух этих случаях никакого различия или разглядев его чересчур хорошо, Людовик XVI согласился предоставить проход австрийской армии.

Как нетрудно понять, это стало причиной сильного брожения в северо-восточных департаментах. Если австрийцы вступят в Мезьер или Живе, то выйдут ли они оттуда?

Не было ли тут повода пересказать королю на ушко басню «Сука и ее Товарка» славного Лафонтена?

Однако король притворился глухим; к счастью, Национальное собрание обладало тонким слухом.

В тот самый момент, когда население Арденн поставило под ружье тридцать тысяч человек, чтобы двинуться против австрийцев, если те под каким-либо предлогом вступят во Францию, Национальное собрание отказалось предоставить австрийской армии проход.

Крестьяне, готовившиеся дать отпор врагу, были правы, полагаясь только на себя. Армия, вследствие раздора, возникшего между солдатами и командирами, была полностью дезорганизована. Дуэли продолжались, а точнее, число их в Нанси пугающе возрастало; полторы тысячи солдат уже намеревались сражаться с полутора тысячами других, как вдруг красноречие одного из солдат, побуждавшее противников к братству, сумело заставить их вложить все эти сабли в ножны. С приближением австрийской армии офицеры стали использовать еще одну тактику: все еще продолжая верить, что проход императору Леопольду будет предоставлен, они давали увольнительные всем, кто об этом просил.