Дракон должен умереть. Книга III - [24]

Она вопросительно подняла брови.

— У тебя?

— Сегодня утром… — в голосе Генри появилось сомнение.

— Я не была у тебя сегодня утром, — твердо ответила Джоан. — Возможно, тебе приснилось.

Когда дверь за ней захлопнулась, факел потух под порывом сквозняка. Генри вздохнул — и осторожно направился к выходу в полной темноте.

Предел

Время шло, тихо и размеренно, как песок в часах. Раз в три дня Генри присутствовал на заседаниях Совета и внимательно следил за холодным, невозмутимым лицом королевы. Иногда его вызывали на встречи королевы с послами, представителями гильдий, учеными. Генри стоял в пяти шагах от трона, внимательно следя за величественным, спокойным лицом королевы.

Она больше не вызывала его к себе в кабинет, и Генри не заходил сам, не желая снова наткнуться на запертые двери. Большую часть времени делать ему было катастрофически нечего, и Генри вместе с Ленни уезжал за город — просто чтобы сменить обстановку. Здесь не было гор, и широкая гладь Ина оставалась самой живописной частью пейзажа — но это было все равно лучше каменных стен замка. За городом Генри мог дышать. И старался делать это как можно чаще.

И однажды он уехал в тот день, когда делать этого не стоило.

***

— Где тебя носило? — прошипел Бертрам, схватив Генри за локоть и чуть ли не силой потащив за собой.

— В чем дело? — Генри вывернулся из хватки лорда дознания, когда они подошли к дверям тронного зала.

— Привезли наконец этого идиота.

Генри вздохнул и толкнул дверь. В зале было много народу, но большая часть отошла к стенам, оставив центр пустым. Лорд Монтгомери стоял посреди зала, надменностью и неприступностью готовый соперничать с высокими каменными сводами. Его внешность оставляла желать лучшего — черные как смоль волосы свисали грязными патлами, а одежда испачкалась и истрепалась, но лицо все равно светилось горделивой красотой, вызывающей и яркой.

Когда стало ясно, что «с наскока» Инландию завоевать не удалось, а дальнейший конфликт может дорого стоить уже самой Империи, кресский посол попросил аудиенции с королевой. Ее требования были просты — чтобы на территории ее страны не осталось ни одного кресского солдата. Когда же посол упомянул кресских пленных, захваченных армией во время снятия осады Риверейна, королева заявила, что готова их выдать — если Империя в ответ выдаст трех лордов, предавших ее.

И вот теперь одного из них под конвоем доставили в столицу. Генри не знал, что королева собиралась с ними делать, но предчувствие было очень нехорошее. Он подошел поближе, внимательно рассматривая пленника, окруженного стражей. Распахнулись двери. Генри не стал оборачиваться — он знал, кто ходит так бесшумно.

При виде королевы Монтгомери слегка изменился в лице, позволив губам сложиться в тонкую любезную улыбку. Генри пристально следил за ним. Лорду уже нечего было терять — лучшее, на что он мог рассчитывать, это возможность безболезненно умереть. Однако Монтгомери, в роду которого были крессы, славился вспыльчивым характером и своеобразной манерой общения.

И Генри знал, что королева могла на подобное отреагировать не менее своеобразно.

— Лорд Монтгомери, — поприветствовала она, и от звука голоса королевы мгновенно подтянулись все присутствовавшие в зале. Все, кроме лорда. Он продолжал стоять, уперев одну руку в бок и посматривая на вошедших из-под пушистых черных ресниц.

— Мы должны были встретиться с вами намного раньше, — продолжала королева спокойно, подходя еще ближе. Сейчас ее и Монтгомери разделяло несколько шагов.

— Может, расскажете мне, что задержало вас и не позволило принести присягу своей королеве?

Лорд молчал.

«Неужели пронесет?» — промелькнуло в голове у Генри. Он пока ничего не чувствовал — но, возможно, опять стал хуже понимать Джоан за эти дни.

Монтгомери вдруг усмехнулся, сверкнув белыми зубами.

— Присягать женщине? — протянул он язвительно.

«Идиот», — подумал Генри обреченно.

Королева, впрочем, лишь слегка прищурилась.

— Вот это зря. Я ведь до сих пор не решила, что с вами делать.

Монтгомери надменно взглянул на нее. Генри поморщился. Он чувствовал, что сейчас лорд допустит роковую ошибку. Монтгомери сделал шаг вперед навстречу королеве, игнорируя стражу, которая мгновенно напряглась, и протянул на кресском:

— Кеасс ферх наар-рагадим?

Генри вспыхнул и, не думая, шагнул вперед — но Джоан опередила его. Она мгновенно оказалась прямо перед Монтгомери — а в следующий момент буквально впечатала его в пол.

Но Генри и не думал ее останавливать. Он тоже хорошо помнил значение слова «ферх». Кресский поэт Усса ар-Хафи любил его использовать в своих любовных стихах. Правда, в его текстах оно никогда не звучало так грубо.

Королева замерла рядом с Монтгомери, который пытался подняться. Генри не мог видеть ее лицо, а надо было. Судя по силе, с которой она ударила лорда, Джоан была в ярости, а значит, опасно приблизилась к превращению — но Генри по-прежнему ничего не чувствовал.

Монтгомери смог подняться на четвереньки — но Джоан пнула его в живот так, что лорд отлетел под ноги стражникам, стоявшим до того у него за спиной. Те тут же отступили на шаг.

Лорд лежал на боку, сжимая руками живот. От былой надменности не осталось и следа — его красивые темные глаза были широко раскрыты от боли и изумления. Он снова попытался подняться — и снова королева его опередила. На этот раз удар сапога пришелся по лицу, и Монтгомери вскрикнул, закрыв его ладонями. Генри увидел кровь.