Драгоценный дар - [37]

— Бакстер — отвратительный слизняк, — сказала Эбби. — Я не знала, что в твоем портфеле имеется что-то, что могло бы доказать его вину, но раз это там было, мы не должны были защищать его.

— Именно это мы и делали! Разве ты не знаешь, какие деньги он платит адвокатам?

— Мы могли бы без них обойтись.

— Ты могла бы. — Филип готов был взорваться от ярости, и Эбби знала почему. У нее хватило смелости встать между ним и его деньгами. Нарушить его тщательно спланированную жизнь. — А что ты скажешь насчет этого? — Он вытащил из верхнего кармана бриллиантовое кольцо и взмахнул рукой в воздухе, будто бросая его ей, но пальцы не разжал. — Разве ты не знаешь, сколько оно стоит? Разве ты не знаешь, сколько я сделал для тебя? Я пожертвовал для тебя всем! — взвыл он. — Всем! Разве ты не знаешь, сколько денег я заработал бы, если бы остался в Сиднее, а не приехал в этот захолустный Бэнкси-Бей? Но я здесь, торчу в этом яхт-клубе, вижу одни и те же лица каждый день и даже кошу газон у твоих родителей.

— Я никогда не могла понять, зачем ты это делаешь, — прошептала она, но Филип ее не слушал.

— Я делал для тебя все, а ты променяла меня… И на кого? — Голос его был полон изумления. Он уставился на Раффа, будто тот был каким-то отребьем. — На этого Финна.

— Это хороший Финн, — мягко сказала она, и Рафф, усмехнувшись, теснее прижал ее к себе.

Филип заметил это.

— Ты оставила меня ради этого…

— Ради Раффа, — сказала она, твердо взглянув на Филипа. — Прости, Филип, но я не та, за которую ты меня принимал. Я старалась, действительно старалась быть такой, какой меня хотели видеть все, но я совсем другой человек. Я — Эбби, и я люблю яркую одежду, я люблю поспать в выходные, я ненавижу деловые ужины в ресторанах, и я не хочу провести всю свою жизнь в судебных палатах. Я люблю собак и…

— Собак! — взревел Филип.

Храбрый Клеппи выбрался из-под ног Эбби и нюхал теперь ботинки Филипа. Тот взглянул на него с ненавистью.

— Ах вот в чем дело! Собак!

— Я знаю, что ты не любишь собак, — кивнула Эбби. — И было очень великодушно с твоей стороны согласиться принять его…

— Великодушно? — Он рассмеялся так, что Эбби вздрогнула. — Да. Я готов был смириться с этим. — Он с отвращением произнес это слово.

— Потому что ты любишь меня? — тихо спросила она, и руки Раффа крепче сжались вокруг нее.

— Любишь? — Филип смотрел на нее так, будто она сошла с ума. — Какое отношение любовь имеет к этому?

— С-с-самое прямое, — запинаясь, проговорила она.

— Ты не понимаешь. Совершенно. Ты со своими родителями вмешивалась в мою жизнь десять лет. Все, на этом кончено! Я заплатил сполна. И я ухожу.

Он быстро повернулся, но Клеппи попался ему под ноги. Споткнувшись, Филип чуть не упал. Клеппи взвизгнул. Филип удержался на ногах, но Клеппи все еще находился между ним и автомобилем. И вдруг…

— Нет! — крикнул Рафф, но было уже слишком поздно.

Нога Филипа взметнулась, и он ударил собаку. В этот удар была вложена вся ярость, скопившаяся за несколько последних дней.

Маленький пес пролетел восемь футов, отчаянно визжа от шока и боли.

— Клеппи! — вскричала Эбби и бросилась к нему, но Филип тоже рванулся к псу, собираясь ударить его еще раз. Эбби бросилась между ними.

Филип схватил ее за волосы и дернул назад… И мгновенно Рафф оказался между ними. Кулак его обрушился на Филипа — она даже не поняла, куда пришелся удар, не могла видеть этого, но услышала глухой звук и увидела, как Филип, пошатнувшись, упал.

Он лежал на земле, лицом вниз, с руками закрученными за спину, и громко орал…

— Лежи тихо, или получишь как следует, — сказал Рафф, и Эбби не узнала его голоса. — Эбби, собака…

Повернувшись к Клеппи, она увидела, что песика там больше нет. Завывая от ужаса, он нырнул под забор и бросился к ближайшим кустам.

Продолжая скулить от боли и страха, пес бежал до тех пор, пока не скрылся из вида.

* * *

— Клеппи! — кричала она ему вслед, но напрасно.

— Он убежал, — сказал Рафф, поднимая Филипа на ноги. — Раз убежал, значит, он не сильно ранен.

— Очень жаль, — проворчал Филип, и Рафф толкнул его к «порше». Усадив Филипа за руль, Рафф схватил ключи от роскошной машины и забросил их далеко в кусты.

— Ты потерял ключи, — небрежно произнес он. — Эбби, принеси мне наручники. Они лежат в патрульной машине.

— Что?! — воскликнула она, и Рафф вздохнул.

— Тебе придется либо держать своего жениха, либо принести наручники.

— Он не мой жених!

— Прости, — сказал он. — Принеси наручники, Эбби.

Она пошла, и через полминуты Филип был прикован наручниками к рулю собственной машины.

— Не имеешь права, — прорычал он.

Рафф включил рацию:

— Кейт? Ты выписал ордер на обыск Декстера? Мы хотели приехать к нему домой? У меня есть другое предложение. Приезжай ко мне и забери его. Он прикован наручниками к своей машине, которая стоит у меня во дворе. Он ударил собаку, таскал Эбби за волосы. Когда привезешь его в участок, можешь предъявить ему обвинение в жестоком обращении с животными, а также в нападении на человека. Когда приеду — расскажу все подробно, но пока пусть посидит за решеткой.

— Ты…

— Разговаривай сам с собой, Декстер, — сказал ему Рафф. — У нас с Эбби есть дела. Надо найти собаку. И если я увижу, что пес серьезно травмирован… — Его взгляд говорил сам за себя. — Пойдем, Эбби. Клеппи побежал к Исааку, и я надеюсь, что мы найдем его.