Дозорная ветка. Стихи и переводы - [10]

Всюду деревья растут с удивительной силой,

бóльших размеров, чем здесь, ты нигде не увидишь!

Может быть, скажешь, что эти деревья бесплодны?

Белки на ветках висят, и куницы играют

инеем черным. А желуди, птицы, и пчелы,

и бескорыстная щедрость цветов безымянных?

Благоухание меда стоит на полянах!

Заняты делом с утра и мужчины и дети,

ульи в деревьях долбят высоко над землею.

Сети трясут и гусей добывают стрелою.

Падает птица. И зрелища нету прекрасней.

Много всего! И глухарь, как зовет его Плиний,

здесь обитает — двойная добыча охоты —

тело врачует от разных болезней, а также

радует душу веселым своим опереньем.

Разные люди, как могут, его добывают.

Бьют из мушкетов и в соснах готовят ловушки.

Пусть добывают! Для всех наш закон одинаков.

Жизни достойный, достоин еще и свободы.

12

Эту свободу нам дарит обилие края,

кстати, замечено мною, что зверь неуклонно

силу теряет и рыба в реке пропадает,

если хозяин ведет себя слишком стесненно

и почему-то стрелять и ловить забывает.

Сколько садов без общенья с людьми одичало?

Та же причина — бессмысленность плодоношенья.

Дивное что-то у нас происходит в отчизне!

Видимо, бог захотел, чтобы все перед нами

было открыто и каждому в меру доступно,

либо волшебные силы участвуют в жизни,

тайный туман покрывает рожденье и гибель,

необычайное нечто наш разум тревожит.

Бредням и сказкам не верю, но все же замечу —

странная сила присуща на севере зелью,

эта же сила и в песнях гуляет и в слове,

сущая правда, хотя христианская вера

пытке огнем подвергает за тайную ересь.

Всех, кто отмечен молвою и кто не доносит,—

сразу хватают и вяжут и в воду бросают,

если увидят, что тонет, — считают невинным,

если не тонет, — виновным его называют.

Помню, как жертва барахталась в темной пучине,

но не могла погрузиться в нее с головою,

словно волна от несчастного прочь убегала,

кровь цепенела, толпа исступленно кричала,

чудилось мне, что вода на себя не похожа,

даже огонь справедливей к злодею, и все же

лучше природы ничто не очистит нам душу,

ясные дали и дальние цели охоты

много целебней для нашего слуха и зренья

всяких кошмарных видений и хитрого зелья.

13

Зверь начеку! Но и ты, как всегда, наготове.

Ветер хрипит и звенит от собачьего лая.

Замерли в роще седые от инея кони.

Эй, берегись, пропадешь, ерунду вспоминая!

Думай о том, что затравленный зверь на свободе

чувством и разумом нас превосходит внезапно.

Долго не ждет. Да и песня моя об охоте

тоже не больше, чем краткое время, потерпит.

Рык раздается — медведь напоролся на пику!

Взвизгнул кабан, неудачно стрелою задетый.

Лик исказили и тело взбесили уколы

воющих стрел. И пошла роковая потеха!

Жуткая ярость хрипит в необузданной пасти,

но, как дубина, ударила меткая пуля.

Зверь налетел на березу, и лопнула древо,

как от мороза! И дальше умчалась погоня.

Дрогнул простор. Это зубра, достойного песни,

в чаще далекой почуяли наши собаки.

Легкие стрелы, как молнии в бешеной туче,

в шкуре блеснули, и гром загремел из дубравы.

Зубр, озираясь, к загону помчался прыжками,

в зарослях просек после себя оставляя.

С громкими криками всадники вслед поскакали,

гул прокатился и к утренним звездам вознесся.

Зубр заметался — стена преградила дорогу.

Замер в раздумье — куда повернуть от погони.

Дротики тут же с шипением в шкуру вонзились.

Кровь запылала, и страх перекинулся в злобу.

Первым ударом собак расшвырял по загону!

Болью пришпоренный, новых врагов обнаружил

и на людей обратил распаленную ярость.

Копья, свисая с него, застучали о сосны.

Юноши, хлопнув бичами, рванули поводья

и врассыпную погнали коней в бездорожье.

Только свернув и отпрянув, спасешься от зверя —

бешеный бег беспощадного мимо проносит.

Если же струсишь и слепо рванешь напрямую —

самой короткою к гибели будет дорога.

Страх обуздай! Потому что и вправду громаден,

вдвое громаднее телом, растянутым в беге…

Ветер огромную гриву его развевает.

В чаще висят разноцветные клочья погони.

Вновь окружили! Опять острие полетело.

Некто, богатствами знатен и родом известен,

вооружился мушкетом и тешил надежду

встретиться с зубром. Стоял он, укрытый ветвями,

вдруг, словно дымное облако, зверь появился.

Через кустарник насевшего пса перебросил!

Стал озираться — откуда ужалила пуля?

Насторожился и гневно пылающим оком

рощу обвел. И хотя находился далеко,

вдруг ужаснулся несчастный владелец мушкета.

«Зубром замечен!» — подумал и умер от страха.

Так и стоял невредимый, укрытый ветвями,

только на голос друзей не хотел отзываться.

Видно, подействовал пагубный взгляд Василиска.

Темное дело! Безвольный, однако, мужчина.

Все удивлялись, что зверь находился не близко,

и насмехались над этой трусливой кончиной!

Там и зарыли. Двустишье гласит на могиле:

«Разве рок виноват. Зубра бешеный лик

Лаурина убил. Здесь покоится он».

14

Впрочем, и сильные тоже в лесах погибают.

Но из всего, что увидеть пришлось на охоте,

самое страшное — зверя прыжок разносящий…

Вот он опять ненавистно вбирает ноздрями

воздух, отравленный порохом, потом и псами.

Всех без разбора считает причиною боли.

Все, что увидит, хватает рогами и вертит,

в землю вбивает и вдруг над собою бросает.

Ливень мясной высоко на ветру холодеет.

Лошадь с распоротым брюхом с березы свисает.