Дойна о Мариоре - [39]

Как же быть? Ослушаться отца? Мариора шла, и решение никак не приходило ей в голову. «Проклятый Кучук!.. И надо же было ему попасть в их супрягу! В чем он может винить Кира?»

Солнце уже спряталось за холмы, оставив на краю неба только яркие полосы цвета спелых абрикосов. Постепенно растаяли и они. В село незаметно прокрался сумрак.

— Мариора!

Девушка оглянулась. Оказалось, она шла мимо дома Стратело. Ее зазвала Марфа. Невысокая, худощавая, удивительно поворотливая, Марфа волчком кружилась по двору: загнала овец и коз, дала пойло корове, собрала яйца в курятнике, подмела около окон. Попутно рассказывала, что сегодня отвезла абрикосы в город. Прежде на деньги, вырученные за воз абрикосов, она могла приобрести самое большее шесть метров самой дешевой материи, а теперь купила и себе на платье, и Дионице на рубашки, и платок на зиму. Да еще остались деньги, — она взяла в запас сахару и конфет. А покупала в кооперации, там всего много — и продуктов, и одежды, и обуви, и даже кукол для ребятишек! Все так дешево. Гаргос, наверно, лопнет от злости, ведь у него никто ничего не берет!

Скоро Марфа заметила, что Мариора слушает рассеянно. Она подошла, всмотрелась в ее лицо, заботливо спросила:

— Что с тобой?

— Так, — уклончиво ответила Мариора и постаралась улыбнуться.

Марфа пригласила девушку в дом.

В касе Стратело печка по обычаю занимала почти половину помещения. Сделана она была затейливо, со множеством выступов и углублений, с фигурным дымоходом.

Хозяйка принесла кувшин вина, налила Мариоре граненый стаканчик.

— Что отец, радуется, верно? — спросила она. — Мне рассказывали, что когда делили боярское имущество, он все отказывался: «Не нужно мне чужого». — Говорят, что плуг боярский так и не взял!

— Не взял, — улыбнулась Мариора.

Марфа осуждающе покачала головой.

— Вчера тут у меня ребята сидели, смеялись, — продолжала она. — Особенно Кир Греку. «Вот, — говорит, — прежде Тома боярина не спрашивал, чьим трудом его имение нажито, а теперь додумался — «чужое»!»

Мариора, чтобы не обидеть Марфу, выпила стакан вина. От второго она отказалась: торопилась уйти — хотелось скорей повидать друзей.

У самых ворот девушка столкнулась с Дионицей.

— Мариора! — ласково сказал он и взял ее за руки. — Вот рад, что ты зашла! — И уже встревоженно: — Что ты молчишь? Что случилось?

Дионица слушал внимательно и — Мариора видела — в темноте старался разглядеть выражение ее лица. Потом, когда она кончила рассказывать, шутливо бросил:

— Ох, и беспокоит тебя этот Кир!

— Да ты же пойми, — горячо начала было девушка, но Дионица сказал:

— Брось, еще из-за этого горевать! Мало ли кто с кем ругается!

— Да… — нерешительно протянула Мариора.

— Брось, — улыбнулся Дионица и стал рассказывать, что в доме примаря будет клуб. Там снимут перегородки, и получится отличное помещение. Филат и Кир уговорили его стать заведующим. Дионица уже написал заявление и заполнил анкету: кто родители и какое образование.

Мариора напомнила Дионице: он обещал научить ее грамоте. Теперь ведь и бумага есть…

У Дионицы дрогнули губы. Он виновато посмотрел на Мариору.

— Сегодня схожу в магазин, куплю. А вечером к тебе приду. Хорошо?

Дионица говорил искренне. Но тут же подумал, что вечером ребята, по всей вероятности, утащат его на вечерницы в Инешты. Да, многого ему хотелось порой. Хотелось учиться, читать, хотелось помогать товарищам — ведь он любил их! Но что делать, если сегодня хочется одного, а завтра другого? Как радовался он год назад, когда Кир и Васыле посвящали его во все свои дела! И как обидно было, когда перестали доверять ему передачу газет. А ведь поделом. Почему он такой? И сейчас: хотел помочь Мариоре. Славная девочка! И красивая… Но ведь это значит убить не один вечер… А сейчас все так интересно, все бурлит… Да и зачем ей грамота, в сущности? Девушка… В селе почти все женщины неграмотны — живут же…

Мариора заметила, что Дионица что-то обдумывает.

— Уж ладно… Не думай, что я напрашиваюсь. Захочу, и без тебя научусь, — сказала она.

— Мариора! Зачем так? — И, вглядевшись в сумрак, Дионица весело сказал: — А вот и Кир!

Мариора не успела обернуться, как около них очутился Кир. Бросил: «Добрый вечер!» Не дал ей ответить, схватил за руки, закружил по двору, чуть не усадил на траву.

— Вот рад, что тебя нашел! А я иду и думаю: «Кого бы обнять?» — Повернулся к Дионице: — Не обижаешься? Ведь я для нее старик.

— Ладно, старче! — смеялась Мариора. — Мне-то все равно: старый, молодой — лишь бы шляпа на голове была. А ты ее, гляди, где-то потерял.

— И правда! — смущенно сказал Кир. — Вот дурень, в районе оставил! Я только сейчас оттуда.

— Растеряха! — опять засмеялась Мариора. — Что же ты в районе так поздно делал?

— Вызывали. В этот, как его… райком…

— Райком партии? А-а… Это Владимир Иванович говорил…

— Да не партии, а комсомола.

— А зачем вызывали? Не насчет наших дел?

— Каких? — Кир присвистнул. — Это с кузистскими выборами, с газетами? Да они и не знают.

— А ты не рассказал?

— Зачем? Ну, сам посуди: с выборами что — это ерунда. Кому от этого прибыло или убыло? И с газетами — всякий бы смог. Чего хвалиться? А теперь! И-хи! — Кир повернулся на одной ноге. — Говорят, у нас в селе своя комсомольская организация может быть. А дел, знаешь, теперь сколько? Настоящих. Школы будут. И чтоб маленькие все учились, а потом специальные, для больших, которые прежде не учились. Даже совсем взрослых и стариков станут учить. И потом борьба с кулачеством и еще всякое. Мы должны помогать!