Дойна о Мариоре - [23]

— Вот бы подсластить завтра им это вино, верно? — возбужденно смеялся Кир. — Надо что-то придумать, — и рука его сжималась в кулак.

Ребята расспрашивали Васыле о городе: много ли там коммунистических газет? Есть ли такие люди, как Думитру Лаур? Но тут Васыле стал отвечать уклончиво и неохотно.

Дионица подвинулся к Васыле, тронул его за пояс.

— Скажи… Вот когда отца в городе арестовали, ты все равно учился?

— Учился.

— Бесплатно? Ведь отец уж не мог за тебя платить.

Васыле закинул назад голову, первый раз за весь вечер рассмеялся:

— Чудак! Да кто ж меня стал бы держать бесплатно?!

— А откуда же деньги? — озадаченно посмотрел на него Кир.

— Так. Зарабатывал иногда.

— Ну? — Дионица даже привстал. — Можно учиться и работать?

— Можно… — Васыле прикрыл глаза, потом резким движением руки отбросил назад волосы. — Можно… Вот! Расскажу вам. — Он закусил губу, помолчал. — Мне четырнадцать лет было. Что я умел? Если на фабрику — кто лицеиста возьмет? Ну, знакомые устроили… Я танцевал хорошо… Пляски всякие… Гимназистка одна была, тоже бедная. Иляной звали. Подрядились мы с ней в ресторан один плясать. Костюмы нам дали, заработок, конечно, жалкий… Вообще противно: жрут все, пьяные, а ты их ублажай. Да что делать? Танцуем вечер, другой. Понравится — деньги прямо бросают, вот! А не понравится — и бутылкой запустят. Несколько дней прошло, ничего… А однажды пригласили нас… Да не пригласили, затащили за столики… А потом один Илянку силой на колени себе посадил… — Губы Васыле сломала кривая улыбка; он вздохнул, потом быстро оглянулся, увидел расширенные глаза Мариоры. — Ну… Эх, и бил я их! Потом выбрались мы за кулисы да в слезы, верите? И я и она. И бежать… Знакомые рассердились: не хочешь, гордишься… Илянка после полы мыть ходила, а девочки в гимназии узнали, засмеяли, так она совсем учиться бросила. А мне теперь танцы… тошнит от них, вот до чего!..

Невесть как в касу пробрались ночные бабочки, целый рой всяких жучков и мотыльков. Они садились на лайцы, вились около тощего фитилька.

Все замолчали и смотрели на этот одинокий дрожащий язычок огня, на хоровод бабочек вокруг него.

Потом решили, что каждый должен дать клятву: даже если не будет согласен в чем с товарищами, посторонним никому ни слова.

— Смотри, ты одна у нас девочка. Может, трудно будет молчать? — обратился Васыле к Мариоре.

— Умру — не скажу! — покраснев от волнения, пообещала Мариора.

— Что — она? Вот с братцем моим надо поговорить, — сказал Кир и кивнул на Виктора.

— Отстань! За кого ты меня принимаешь? — обиделся тот.

В воскресенье Мариору долго будил молодой солнечный луч; он пробрался в дырку платка, которым было занавешено окно, пошарил по постели Мариоры — охапке полыни и василька, — потом исчез, а через несколько минут очутился на ее глазах. Длинные ресницы девушки задрожали, она улыбнулась, но продолжала спать.

И только осторожный стук в дверь заставил ее вскочить с лайц.

Она накинула платок и, совсем еще сонная, в венке распустившихся волос, пробежала сени, открыла дверь касы.

У крыльца стоял Дионица. Он был босиком, но одет по-воскресному: полотняная чистая рубаха туго затянута красным поясом. Видно, он бежал: на щеках играл жаркий румянец, который особенно оттеняла смоль волос.

Дионица задержал ее руку в своей.

— Рано разбудил?

— Нет! Как раз пора. Свежо! — Мариора дрогнула плечами и улыбнулась.

— Умываться будешь?

Они вместе побежали к колодцу. Ноги тонули в обрызганных росой зарослях дикой моркови и полыни.

Дионица с разбегу перепрыгнул широкую сухую канаву. А когда Мариора, приостановившись перед нею, тоже прыгнула и чуть не упала, он обеими руками поймал ее. Девушка от неожиданности вскрикнула, они покружились на месте и, громко смеясь, побежали дальше.

Колодец, полунакрытый старым ноздреватым жерновом, позеленевшим от времени и сырости, дохнул на них холодом. Маленьким ведерком, укрепленным на шесте, черпали через узенькое отверстие белесую от извести воду. Дионица поливал Мариоре на руки. Потом пили прямо из ведерка — зубы ломило от холода.

Вдруг Дионица схватил Мариору за кисть руки, сильно сжал и заглянул в глаза:

— Тебе Виктор нравится?

Мариора засмеялась, свободной рукой брызнула в лицо Дионицы водой из ведра.

— Чем он мне мог понравиться?

— Да?

Дионица отпустил ее руку, подолом рубахи вытер лицо. И вдруг — Мариора не успела ничего сказать — быстро поцеловал ее в щеку. Мариора растерянно и сердито посмотрела на него.

Но потом они наперегонки побежали в село, и Мариора опять смеялась, шумно дышала… Дионица хотел поймать ее за руку, она не давалась.

Поравнявшись со школой, Мариора пошла шагом, всматриваясь в окна низкого старого дома. Он был запущен: стекла грязные, некоторые разбиты.

— Ты сколько классов кончил? — спросила она.

— Все четыре, — с невольной гордостью ответил Дионица.

— Это, наверно, хорошо — учиться?

— Очень хорошо! Все узнаешь: и как земля устроена, и где какие люди живут. Сейчас в школу не хожу, и скучно стало… Особенно зимой. А что ты смотришь туда?

— Я вот думаю: велел король построить школу, да не все в ней учатся.

— Ну, что ты об этом… Кстати, школу и не румыны строили.